Призрак идеализма

Жюльен Бенда настаивает на таком разделении общественного труда, при котором одни создают материальные ценности, а другие оберегают духовные

Жюльен Бенда. Предательство интеллектуалов. М.: ИРИСЭН, 2009.

В России эта классическая (1927 года) работа давно известна в узких кругах под названием «Предательство клерков». Название это хоть и вошло в пословицу, вряд ли способно что-то прояснить. Кого может всерьёз обидеть офисный планктон? Что от него зависит? Недоразумение, которое успешно устраняют переводчики, вызвано тем, что французское clerc, помимо прочего, означает «духовное лицо» и «просвещённый человек».

Именно об этих последних и пишет французский философ и литератор Жюльен Бенда (1867—1956). По Бенда, до конца XIX века европейское общество состояло из производящего материальные ценности простонародья, политиков, военных и вышеупомянутых «клерков». Каждый был занят исключительно своим делом. Ситуация в корне изменилась, когда политические страсти при самом активном содействии интеллектуалов стали овладевать массами. «Клерки» принялись создавать новые формы философии, морали и искусства, ориентированные на политические интересы своей нации или класса.

Между тем ценности настоящего интеллектуала, по мнению Бенда, должны быть иными — универсальными, рациональными, неутилитарными и статичными. Он должен хранить такие идеалы, как научная беспристрастность, справедливость, права человека и т.п. Будучи философом-дуалистом, Бенда отдаёт себе отчёт в том, что эти принципы, скорее всего, не будут воплощены в жизнь никогда. Однако окончательно исчезнуть они тоже не могут, потому что относятся к числу врождённых идей.

Настоящие интеллектуалы, по Бенда, — это, конечно же, Сократ, Платон, Монтень, Кант и почему-то Спиноза. А вот такие мыслители, как Гегель, Ницше и Бергсон, наоборот, плохие парни, ибо создали философские предпосылки для описываемого им предательства.

Полемика с динамизмом и иррационализмом Бергсона, а также анализ стремления интеллектуалов раствориться в народных массах — пожалуй, самое интересное в книге Бенда. В первом случае он остроумно выходит из положения, утверждая, что если идея железа не железная, то и идея текучей и противоречивой живой жизни сама по себе текучей и противоречивой быть не может. А вот убедительно свести «предательство интеллектуалов» к их карьерным амбициям автору никак не удаётся.

Спору нет, в течение последних двадцати лет мы наблюдали в нашей стране нечто очень похожее на то, о чём пишет Бенда, и поэтому его книга действительно оказывается ценным ориентиром. Для представителя нынешнего «креативного класса», напряжённо вглядывающегося в зеркало с пелевинским вопросом «Кто я? Клоун у пидарасов или пидарас у клоунов?», «Предательство интеллектуалов» станет отличной возможностью «порвать шаблон». Другой вопрос, что надеяться на восстановление в правах как особого сословия им, пожалуй, не стоит. Рассчитывать придётся только на себя.

* * *

Критика:

Григорий Дашевский («Weekend»):
«Книга Бенда стоит в ряду катастрофических книг межвоенного периода (вроде «Заката Европы» Шпенглера или «Восстания масс» Ортеги-и-Гассета), когда множество наблюдателей видели, что происходит какая-то грандиозная перемена, и пытались сформулировать, что же именно кончилось и что именно началось. Диагноз, который ставит Бенда, ясен из названия книги: «Мне представляется важным, что человечество, как никогда охваченное земными страстями, слышит от своих духовных вождей заповедь: «Будьте верны земле»; «Интеллектуал не только побежден, он ассимилировался. Ученый, художник, философ привязаны к своей нации так же, как пахарь и торговец; люди, устанавливающие ценности, устанавливают их для нации; служители Иисуса защищают национальное».

У Бенда интеллектуал не может угодить обществу не потому, что говорит ему горькую правду, а потому что у него иные, чем у «мирян», ценности. «Отсутствие практической ценности и составляет величие его учения, а для процветания царств мира сего хороша мораль Цезаря, а не наука. За это интеллектуала распинают, но чтят, и слово его остается в людской памяти». Эти слова звучат старомодно и именно поэтому полезны как некоторый ориентир».

Текст: Василий Костырко

Источник: Частный корреспондент