Не верьте мне — я ученый

Отрывок из книги «Уродливая Вселенная: как поиски красоты заводят физиков в тупик»

Уродливая вселенная
Издательство «Бомбора»/PxHere/Indicator.Ru
В своей книге научный сотрудник Франкфуртского института передовых исследований Сабина Хоссенфельдер объясняет, почему вот уже более четырех десятилетий человечество не видит существенных прорывов в физике: «математическая красота» вступает в противоречие с научной объективностью. C любезного разрешения издательства «Бомбора» Indicator.Ru публикует отрывок книги, из которого можно узнать, как кротовыми норами «затыкают» проблемы черных дыр и почему исследователи «сокращали» жизнь нейтрону.

Вы слышали любопытнейшую историю о жизни нейтрона? Нейтроны состоят из трех кварков и вместе с протонами составляют ядра атомов. Атомные ядра, по счастью, стабильны, но вытащите нейтрон из ядра — и он распадется, среднее время его жизни будет равняться примерно десяти минутам. Если более точно — 885 ± 10 секунд. Любопытная часть здесь — вот этот плюс-минус.

Жизнь нейтрона
Результаты измерений времени жизни нейтрона по годам
Patrignani C. et al.

Время жизни нейтрона измеряется с неуклонно возрастающей точностью начиная с 1950-х годов (на рисунке слева — Indicator.Ru). Сейчас есть два разных метода измерения, которые дают разные же результаты (на рисунке справа — Indicator.Ru)Расхождение (Сейчас 3,8 σ — автор) больше того, что дозволяется погрешностями измерения, то есть шансы, что это случайность, меньше 1 к 10 000. Ситуация загадочная, возможно, предвещающая новую физику. Но я хотела привлечь ваше внимание к другому.

Взгляните снова на левый график. Маленькие черточки посередине — измеренные значения, а вертикальные линии — заявленные погрешности. Обратите внимание, как данные располагаются на одной своеобразной ступеньке, а потом вдруг резко перепрыгивают на новую — со значением, которое до того было очень редким, иногда даже не попадавшим в пределы погрешности. Похоже, экспериментаторы не только занижали погрешности измерений, но и преимущественно приходили к значениям, максимально воспроизводящим предыдущие результаты. И это не единственная величина, претерпевшая со временем подобные скачки измеренных значений. За последние десятилетия это произошло как минимум с дюжиной времен жизни, масс и частот рассеяния других частиц.

Мы никогда не узнаем доподлинно, почему это произошло. Но вероятное объяснение состоит в том, что экспериментаторы неосознанно старались воспроизвести известные им результаты. Я не имею в виду умышленное жульничество. Просто, если вы получаете результат, не согласующийся с существующей литературой, вы с большей вероятностью начнете искать у себя ошибки, чем если ваш результат прекрасно совпадает с имеющимися. И это перекашивает ваш анализ в сторону воспроизведения предыдущих результатов.

В шаге от рая

Трещина в мироздании: правдивая история путешествия тибетского ламы в Страну Бессмертия

Томас К. Шор. В шаге от рая. М.: Альпина-Паблишер, 2021

В шаге от рая
Томас К. ШОР. В шаге от рая

Писатель и путешественник Томас К. Шор потратил годы на тщательные исследования, чтобы рассказать невероятную историю жизни Тулшука Лингпы — харизматичного ламы, который вместе с тремя сотнями последователей отправился на поиски Шангри-Ла — страны бессмертия. С разрешения издательства «Альпина-Паблишер» Forbes Life публикует главу из этого этнографического повествования

В Тибете существуют предания о Стране Бессмертия — потаенной долине, скрытой на склонах горы Канченджанга. Эта долина существует в иной реальности, где нет смерти, болезней и страданий, — но при этом она расположена в нашем мире и не нужно умирать, чтобы попасть туда. В начале 1960‐х годов харизматичный лама Тулшук Лингпа вместе с тремя сотнями последователей отправился на поиски потаенной долины. Эта книга — увлекательный рассказ о его экспедиции. Автор беседовал с участниками того путешествия, странствовал по Гималаям, изучил культуру и быт живущих там народов, погрузился в их мифологию и попытался разобраться в хитросплетениях представлений коренных обитателей Тибета.

Несмотря на то, что Тибет отмечен на всех картах мира, его принято считать тайной страной духовного знания. И хотя этот образ чрезмерно идеализирован в народном представлении, у него есть свои основания: на протяжении многих веков Тибет сохранял изоляцию и ни в одном другом месте нет такого количества духовных учителей, имеющих репутацию самых просветленных в мире. Где же еще искать пре‐ дания о скрытых мирах, как не в стране, которая сама была до недавнего времени скрыта от остального мира? Оставаясь до 1959 года, пожалуй, самой закрытой страной на Земле, Тибет смог сберечь драгоценные жемчужины древней мудрости.

В тибетской традиции существует два типа скрытых миров. Один из них известен как царство Шамбала, и, как и у любого царства, у него есть история, царские династии и даже свои литературные памятники. Хотя Калачакра‐тантра, одно из основополагающих писаний тибетского буддизма, пришло в Тибет из Индии, считается, что оно было создано именно в этом потаенном царстве. Говорят, что некоторые люди, в том числе русский художник и писатель Николай Рерих и его жена Елена Ивановна, умели общаться с Тайными Учителями Шамбалы. Учителя следят за духовным развитием планеты из своего царства, местоположение которого никто точно не знает. Согласно большинству источников, оно спрятано внутри кольца снежных вершин где‐то на севере западного Тибета. Люди верят, что царство Шамбала должно сыграть важную роль в будущем человечества.

Когда силы тьмы, хаоса и разрушения будут угрожать нашему миру, царь Шамбалы поведет за собой свое могучее войско, чтобы уничтожить врага и основать здесь царство мира и духовного процветания. Хотя многие последователи Тулшука Лингпы думали, что он ведет их в Шамбалу (или даже в рай, на небеса или в Шангри‐Ла), строго говоря, он проповедовал не о Шамбале или каком‐то из этих мест.

В VIII веке Падмасамбхава предвидел, что настанут времена чудовищной тьмы, когда алчность будет править миром, а учению мудрости и сострадания будет грозить забвение, планету охватят войны, а почва, вода и небо будут отравлены — все это весьма напоминает время, в котором мы живем. Он предсказывал, что Тибетом будут править чужеземцы, несущие смерть и разрушение. Из чувства сострадания к народу Тибета он создал долины мира и спокойствия, куда не сможет проникнуть зло, заразившее остальную землю, и спрятал их в лабиринтах высоких гималайских гор. В отличие от королевства Шамбала эти места существовали в нашем мире, необитаемые долины потрясающей красоты — своего рода прорехи в паутине, сплетенной расчетливыми китайскими коммунистами и индустриалистами с их военной мощью. Туда никогда не смогут проникнуть гудящие печи геноцидов и холокостов. Говорят, что эти долины могут быть открыты только тогда, когда бежать уже будет некуда. Некоторые долины были «открыты», но многие до сих пор не найдены. Именно таким был беюл Демошонг — Потаенная Долина Сиккима.

Существуют различные толкования концепции потаенных долин, даже в среде ученых лам. Некоторые говорят, что человек с недостаточным духовным развитием, то есть тот, чья карма не позволяет найти долину или попасть в нее, может забраться высоко в горы, наткнуться там на одну из этих долин и даже не осознать этого. Он может просто пройти по местам, в которых человек духовного знания сразу же рас‐ познал бы страну чудес, и ничего не заметить. Как говорил Уильям Блейк, «если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть, — бесконечным».

Начиная с XI века встречаются упоминания о беюле Демошонге, Потаенной Долине Сиккима, и рассказы тибетских лам о попытках попасть туда. И эти описания вполне конкретны. Когда речь идет о Потаенной Долине, то это не метафора, не символ и не следствие измененного состояния сознания.

Когда в разговоре с Гешипой из Сиккима, одним из ближайших учеников Тулшука Лингпы, я предположил, что Потаенная Долина находится не в нашем мире, а сокрыта в человеческом сердце, он смерил меня скептическим взглядом, свидетельствовавшим о громадных различиях в нашем мировосприятии:

— Хочешь сказать, что, если сюда заявятся китайские солдаты и выстрелят мне в сердце, они уничтожат и Потаенную Долину?

Стоит пояснить еще раз: история Тулшука Лингпы и его экспедиции в Потаенную Долину не выдумка и не метафора. Тулшук Лингпа не был оксфордским преподавателем, рассказывавшим сказки о Стране чудес, не рискуя потерять репутацию. Он объявил, что в реальности существует трещина, а затем действительно отправился туда. Вы скажете, что он был сумасшедшим, но это и так совершенно очевидно из его имени Тулшук Лингпа — Безумный Открыватель Кладов. Он получил его в юном возрасте совсем не случайно, особенно если учесть, что ему также были предсказаны далекие путешествия и великие свершения.

Когда я второй раз пришел к Кунсангу, дверь открыл Таманг Тулку и пригласил меня внутрь, а сам побежал в лавку за Вангчуком, чтобы тот помог с переводом. Когда они вернулись, Таманг Тулку ушел на кухню заваривать чай, а Вангчук сел рядом и стал переводить.

Было видно, что Кунсанг раздумывает о том, что мне рассказать.

—Ты, конечно, хочешь узнать больше о путешествии моего отца в Потаенную Долину, — сказал он. — Но, чтобы проникнуть в саму суть произошедшего, надо сперва понять, каким человеком был мой отец. Почему именно он возглавил этот поход, почему люди охотно шли за ним. Для этого ты должен узнать историю его жизни. Нам придется начать с самого начала.

Кунсанг сидел на своей кровати со скрещенными ногами, спиной к окну. Резкий порыв ветра на улице разорвал ткань густого тумана, образовавшегося после дождя. Стекла в раме задрожали. Кунсанг прикрыл колени одеялом, устроился поуютнее и начал свой рассказ.

— Мой отец родился в Тибете в 1916 году. Это был год Огненного Дракона. Если тебе нужны фотографии или какие‐то другие свидетельства того времени, то тебя ждет разочарование. Мира, в котором он провел детство, больше не существует.

Это была правда.

—В наш век развитой транспортной системы на земном шаре нет двух точек настолько далеких друг от друга, как современный Тибет и Тибет тех дней. Чтобы добраться из Голока, родного городка Тулшука Лингпы, до ближайшего населенного пункта, имевшего связь с миром за границами Тибета, в те времена нужно было провести не одну неделю в пути. Сейчас, чтобы попасть в Голок из Нью‐йорка, потребуется всего несколько дней — но сегодняшний Голок ничем не напоминает городок, в котором рос мой отец.

Здесь все было разрушено во время китайского вторжения в 1950‐х годах. Люди ушли из этих мест. Мало кому из тех, кто знал моего отца в юности, удалось пережить вторжение — среди них было много камцев, прославившихся свирепым сопротивлением, которое они оказали китайцам. Те, кто выжил, спаслись бегством на юг — через гималайские хребты, где они разбрелись по разным уголкам Индии и других стран.

—Откуда еще черпать информацию о Тибете 20‐х годов прошлого века, — сказал Кунсанг, — как не из рассказов наших стариков? Все, что мне известно о юности отца, я услышал либо от него самого, либо от его отца Кьечока Лингпы. Как ясно из имени, мой дед также был лингпой. Он жил в Доманг Гомпа, том же монастыре в Голоке, где Дордже Дечен Лингпа устроил моему отцу проверку и признал в нем лингпу.

Таманг Тулку принес чай, открыл банку печенья и уселся со скрещенными ногами на полу, с нетерпением ожидая продолжения истории.

— Я хорошо знал своего отца, — вновь заговорил Кунсанг, — поэтому мне сложно представить, сколько усилий нужно было приложить, чтобы заставить его сконцентрироваться на учебе. Иногда он прогуливал уроки, а вместо них приходил в храм и распевал мантры, которые знал наизусть. Его учителя сначала не могли понять, как это возможно, но затем до них стало доходить то, что Дордже Дечен Лингпа понял сразу, — Тулшуку Лингпе была уготована удивительная судьба.

У моего деда Кьечока Лингпы было две жены. Его первую жену звали Кило. Имя второй жены я не знаю. Первая жена никогда не покидала пределов Тибета, и, скорее всего, ее убили китайские захватчики.

Лингпы часто имеют двух жен. На тибетском вторая жена называется кхандро, а на санскрите — дакини, это означает «ходящая по небу». К ней относятся как к ангелу и как к любовнице одновременно. Кхандро связывают лингп со скрытыми областями реальности, с которыми у них свои, особые отношения.

Тулшук Лингпа был единственным ребенком первой жены моего деда. У него была сводная сестра и три сводных брата — дети второй жены. Одного из братьев убили разбойники где‐то на безлюдных просторах Тибетского нагорья. Как и многие мужчины из области Кам, двое других братьев Тулшука Лингпы были отчаянными бойцами. Когда в 1951 году в страну вторглись китайцы, они вступили в ряды партизан. Скорее всего, их постигла печальная участь большинства камских солдат: они попали к китайцам в плен и так из него и не вернулись. В тщетных попытках выгнать китайцев из Тибета американское ЦРУ принялось обучать суровых камцев искусству партизанской войны. Сводная сестра Тулшука Лингпы Таши Лхамо вышла замуж за тибетца, который прошел такую подготовку. Они сбежали в Непал, а потом получили убежище во Франции. Они жили на несколько городов: Париж, Нью‐йорк и Катманду.

Тулшук Лингпа покинул отчий дом, когда был подростком. Нам известно, что он отправился в Лхасу. К тому времени многие уже признали в нем выдающегося человека, и у Тулшука появились покровители. Поскольку большинство лам не имеют постоянного дохода, они нуждаются в благодетелях. Тулшук Лингпа имел таких людей в Лхасе среди ближайшего окружения Далай‐ламы.

Когда Тулшуку Лингпа было около восемнадцати лет, он отправился в центральный Тибет, в монастырь, где служили и монахи, и монахини. Фунцок Чойден, тогда еще совсем юная девушка, не была послушницей, но жила неподалеку, в городке Чонгей. До нее дошли слухи, что в монастырь приехал высокопоставленный лама, который собирается два или три месяца учить всех желающих буддизму. Тулшук Лингпа был красивым и обаятельным юношей, от которого буквально веяло мистицизмом. Она стала умолять родителей отпустить ее в монастырь, чтобы послушать лекции этого удивительного ламы из Голока. Родители согласились, и она провела в монастыре три месяца. За это время она влюбилась в Тулшука Лингпу и в учение, которое он проповедовал. Когда он уже собирался уезжать, Фунцок Чойден подошла к нему и сказала, что хотела бы стать монахиней.

— Тебе необязательно становиться монахиней, — сказал он, обратив свой пламенный взор на прекрасную молодую женщину, которой предстояло стать матерью Кунсанга. — Пойдем со мной. Продолжим наш путь вместе!

Эта история о побеге двух влюбленных не обошлась без обычной в таких случаях семейной драмы. Чтобы понять, в чем суть, нужно знать, что тибетский буддизм подразделяется на четыре ветви. Самая старая, наиболее близкая к традиционной тибетской религии бон, называется ньингма. Именно ее исповедовал Тулшук Лингпа. Другие называются кагью, сакья и гелуг. Далай‐лама, например, приверженец школы гелуг, как и юная девушка по имени Фунцок Чойден. Ее братья были ламами высокого ранга в монастыре Намгьял, которым руководит сам Далай‐лама.

— У них возникли сложности из‐за религиозных расхождений? — спросил я.

Чтобы вам было легче понять, что значило для последовательницы гелуг вступить в связь с проповедующим ньингма, представьте, что значит для девушки из строгой католической семьи связаться с протестантом — скажем, с баптистом.

— Для моего отца все это не имело никакого значения, — сказал Кунсанг. — Подобные условности его не трогали. Но их родные никогда не примирились бы с таким раскладом. Семья отца была за тридевять земель, а мамина — совсем рядом. Как бы она объяснила им, что хочет уехать с этим сумасшедшим ламой‐ньингма? Об этом не могло быть и речи! Им оставался только побег. Ни слова не сказав своим родственникам, они отправились в Индию, совершив пеший переход через горы. Потом, много лет спустя, они как‐то встретили в Индии лам из Лхасы, из монастыря Далай‐ламы, и спросили, как дела у братьев моей матери. Ламы воскликнули: «Ты их сестра? А они думают, что ты погибла много лет назад».

Влюбленные пошли на юг, где за высокими гималайскими перевалами раскинулись раскаленные степи британской Индии. Это было в конце 1930‐х годов. Они двигались с востока на запад, совершая паломничество к главным буддийским святыням. Например, посетили Бодхгаю, где Будда прекратил поиски какого‐либо учителя или учения, сел под деревом, и принялся изучать свое собственное сознание, и просидел так до тех пор, пока не обрел просветление. Они побывали в Сарнатхе, где Будда прочел свою первую проповедь в оленьем заповеднике. Затем они отправились в западные Гима‐ лаи. В то время, наверное, самым важным местом в Индии, особенно для тибетских буддистов, было священное озеро Ревалсар, которое тибетцы называют Цо Пема. Сейчас оно располагается в индийском штате Химачал‐Прадеш, а тогда принадлежало Пенджабу.

Тулшуку Лингпе было около двадцати лет, когда они пришли на Цо Пема. Несмотря на то, что он был совсем юн, он имел большой авторитет. Его слова находили отклик и в сердцах паломников‐тибетцев, многие из которых пришли из высокогорных областей индийского Ладакха, и у послушников монастырей, расположенных рядом со священным озером. Куда бы он ни шел, вокруг собирались люди, чтобы послушать его проповедь.

Он отлично знал буддийских божеств и все их проявления и хорошо обращался с кистью, поэтому с легкостью овладел искусством танка. Вскоре он начал обучать этому мастерству некоторых своих последователей. По просьбе лам из старого монастыря ньингма у берегов Цо Пема Тулшук Лингпа расписал стены их храма сценами из жизни Падма‐самбхавы. На эту работу у него ушло два года.

Он знал тибетскую медицину: умел ставить диагноз по пульсу, знал целительные свойства трав. У него было специальное выпуклое зеркало, сделанное из отполированной до блеска меди, в котором он мог увидеть то, что скрыто от глаз простых смертных, а потом использовать эту информацию, чтобы помочь больному. Он исцелял даже больных эпилепсией. Куда бы он ни шел, слава о его талантах обгоняла его, и все новые и новые люди просили у него помощи. Чтобы исцелить больного, тертонам и ламам высокого ранга необходимо многократно совершать пуджи, но Тулшуку Лингпе было достаточно провести ритуал лишь один раз. Говорили, что, когда Тулшук Лингпа проводит ритуал, исцеляются даже те, кто просто находится неподалеку. Такая у него была энергетика. Будучи посвященным во многие тантрические учения, он знал, как управлять силами тонкого мира: божествами и демонами. Он умел снимать проклятия, предсказывать будущее и даже вызывать или прекращать дождь. Миряне приходили к нему за советом, ламы желали учиться у него.

Кунсанг объяснил мне, что Цо Пема было местом паломничества не только для тибетских буддистов, но и для людей, исповедовавших эту религию и живших в высокогорных долинах Химачал‐Прадеша — в Чамбе, Лахуле и Спити, которые расположены на границе Ладакха и тибетского плато. Чтобы попасть в эти долины, нужно преодолеть опасные перевалы, большую часть года заваленные снегом. Это одно из самых труднодоступных мест Индии, в прямом смысле отрезанное от остального мира, — а в те времена и подавно. Постепенно на Цо Пема стали приходить посланцы из высокогорных деревень — одна глуше другой — и обращаться к Тулшуку Лингпе с просьбой возглавить их монастыри. Отказавшись от многих предложений, в конце концов он согласился отправиться в де‐ ревню, находившуюся в долине Панги, что в округе Чамба, — там он стал настоятелем своего первого монастыря.

— Мои родители прожили в долине Панги пятнадцать лет, — закончил Кунсанг, — там родилась моя сестра Камала, да и я тоже. Это первое место, которое я помню.

Окно за спиной Кунсанга задрожало. Удары огромных капель по стеклу звучали так, словно кто‐то стучит костяшками пальцев по оконной раме. В окно глухо врезалось облако, и оно распахнулось. Кунсанг, сидевший до этого со скрещенными ногами, вскочил и захлопнул его.

Затем он сел обратно, вытер руки старым полотенцем и налил чая из металлического чайника. Пар от горячего напитка поднимался в воздух и растворялся в тумане, который теперь наполнял комнату.

— В такую погоду сложно представить себе, какой пейзаж окружал меня, когда я был ребенком, — сказал он. — Ничего похожего на всю эту зелень, укутанную облаками. В долине, где мы жили, было непросто найти хоть какое‐то растение — лишь каменные пустоши, валуны и отвесные скалы, вздымающиеся вверх, к ледникам и горным пикам, покрытым снегом. Река Чинаб, бравшая исток в высокогорных ледниках Спити, с ревом неслась по долине, вздымаясь пеной на порогах. В горах над деревней бродили снежные барсы, высматривая голубых баранов, или бхаралов.

Continue reading

История Великой Победы

победа
// Яндекс.Картинки

Не успокоилась в истории

Председатель совета Фонда клуба «Валдай» Андрей Быстрицкий — о том, закончилась ли Вторая мировая война

Мы очевидным образом живем в контексте образов и идей, конфликтов времен Второй мировой войны. Часто принято утверждать, что Россия уж слишком глубоко переживает ее события, слишком часто апеллирует к ним, сравнивая происходящее с прошедшим. Но это не только особенности РФ. Так вышло, что современное мировое искусство, кинематограф, политические и публичные речи просто преисполнены различными образами Второй мировой. И, наверное, прежде всего потому, что очень многие проблемы, так или иначе сыгравшие роль в развязывании той войны, никуда не ушли. Хотя, полагаю, дело не только в этом, но об этом чуть ниже, равно как и о дискуссии Валдайского клуба «Идейные конструкты Второй мировой войны в современном дискурсе», которая состоялась в середине апреля.

 

Примеров необычайной озабоченности мира проблемами Второй мировой не счесть. В недавнем детективно-мистическом романе Харуки Мураками «Смерть командора» основная сюжетная линия стартует от событий в Австрии во время аншлюса в 1938 году, сразу перед Второй мировой войной. И произошедшее тогда, как утверждают автор и его герои, повлияло на развитие искусства в современной Японии и вообще на положение дел. Один из героев романа, выдающийся современный японский художник, можно сказать, основатель целого направления в искусстве в 1938 году, был в Вене и оказался втянут в фашистский заговор, в череду ужасных поступков. Последствия этого опыта оказались настолько серьезными, что преодолеть их до конца даже в наше время не удается. Характерно, что участник уже упомянутой Валдайской дискуссии о конструктах Второй мировой бывший премьер страны Юкио Хатояма заметил: в известном смысле, и не только в искусстве, для Японии Вторая мировая война завершилась не вполне. Юкио Хатояма даже отнес нынешнее разделение Корейского полуострова к последствиям той войны.

 

Кинематограф, причем самый что ни на есть современный, переполнен своего рода реминисценциями Второй мировой. Причем, что интересно, часто в форме своего рода альтернативной истории, фантасмагории. Это, кстати, довольно важное указание на некое возвращение к конфликтам тех времен. В сериале 2020 года «Заговор против Америки» в 1940-м на американских выборах вместо Рузвельта побеждает Чарльз Линдберг, летчик-герой, настроенный весьма пронацистски. И это, естественно, приводит к весьма впечатляющим последствиям, в том числе и к радикальному усилению антисемитизма. Другой современный американский же сериал «Охотники» повествует нам о поисках переехавших в США германских фашистов, которые ловко притворяются американскими политиками и государственными деятелями.

 

Надо сказать, что вообще линия угрозы возвращения в той или иной форме «Третьего рейха», его человеконенавистнических идей вообще широко представлена и в литературе, и в кино. Известного рода кульминацией этого можно считать фильмы «Железное небо» и «Железное небо – 2», которые повествуют о судьбе нацистов, скрывшихся после 1945 года на обратной стороне Луны и мечтающих о завоевании Земли.

 

В общем, можно множить и множить примеры необычайно глубокой укорененности Второй мировой войны в искусстве.

И понятно, что в политической и — шире — публичной речи образы Второй мировой распространены куда шире. Банальности вроде обвинений политических противников в «фашизме», «нацизме» даже не стоит поминать. Их используют широко и повсюду. Интереснее другое. Например, то, что Пол Маккартни на недавнем мировом «домашнем» концерте в поддержку врачей и медицинских работников сравнивал их подвиг с подвигом времен Второй мировой войны. Маккартни вспомнил свою мать, которая была тогда медсестрой. А незадолго до этого британская королева сказала, что как была одержана победа во время Второй мировой, так будет побежден и коронавирус. И таких отсылок — несть числа.

 

Повторю, нет большой нужды доказывать, что образы той войны живы (уж не знаю, хорошо ли это или плохо). Причем не просто живы, а в какой-то мере задают систему координат современного мира. Понятно, что этому есть реальные причины. Например, антисемитизм, который, увы, никуда не делся. Полным-полно и иных форм нетерпимости. И не только разделение Корейского полуострова можно считать результатом Второй мировой войны, но, например, и часть конфликтов на Ближнем Востоке. Арабо-израильское противостояние началось, конечно, раньше Второй мировой, но именно под влиянием ее результатов оно во многом приобрело современную форму.

 

Не до конца решенным (и это мягко сказано) можно считать и вопрос отношений между странами-победительницами и побежденными странами, между их народами. Это вполне заметно и в Германии, и в Японии, да и не только в них.

 

Но глубина, сила влияния образов, конечно, не может быть сведена к сугубо рациональным факторам. Дело тут в том, что война с фашизмом оказалась эпическим, центральным идейным конструктом современности, если хотите, смыслообразующим мифом.

Основа любой культуры, любого общества, сообщества, общности — определение того, что есть зло, а что есть добро. И в этом смысле Вторая мировая война оказалась той эпической битвой, что задала координаты добра и зла. Толкин в своем «Властелине колец» необычайно внятно изобразил эту эпичность, противостояние абсолютного, беспримесного зла добру, которое, кстати, такой абсолютностью не обладает. Ничего сравнимого по уровню противостояния злу и угрозы зла со Второй мировой войной нет. Конечно, история полна существенных событий, но большая часть из них хоть и может волновать нас, и всё же они упокоились, ушли из текущей жизни в прошлое.

 

Образы же Второй мировой войны еще здесь. Во-первых, повторю, потому что многие конфликты, приведшие к этой войне или ставшие ее результатом, еще остались. Во-вторых, — и это важнее, — потому что многие качества людей позволили развязать войну всё еще в людях, в нас самих, если хотите: дикая жадность, нетерпимость, звериная жажда власти, ненависть, агрессия и тому подобное.

Братья Стругацкие в романе «Отягощенные злом, или 40 лет спустя» писали, конечно, не о Второй мировой, хотя и через 40 лет после нее. Они писали о людях, о противоречиях в них и между ними, о том, к чему это может привести. Вторая мировая война шла между людьми и была начата людьми. А так уж ли изменились они после нее, намного ли мы улучшились? Так уж ли сложно превратить людей в армии разъяренных существ, подчиняющихся бесноватым вождям, исполненным злобы и ненависти? У нас, боюсь, нет внятных ответов на эти вопросы. Потому ими, — и именно в связи со Второй мировой, — так страстно задается искусство.

Потому образы этой войны пронизывают всю нашу жизнь, во многом задают ее дискурс. Забыть Вторую мировую, позволить ей «уйти» в «историю» практически невозможно. Более того, именно в силу необычайной распространенности образов, разнообразия их использования, возможно, следует знание о Второй мировой максимально кодифицировать, записать и закрепить.

 

Так что остается только внимательно наблюдать за самими собой и разбираться, как ее образы моделируют нашу жизнь. С тем, чтобы как можно больше смягчить противоречия между нами и внутри нас, найти решения, позволяющие избегать конфликтов и провоцирования самых низменных сторон человеческой природы. Мир всё же очень хрупок.

 

ТЕКСТ: Андрей Быстрицкий

Автор — председатель совета Фонда развития и поддержки дискуссионного клуба «Валдай», декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, член Союза писателей.

Continue reading

Посткапитализм: путеводитель по нашему будущему

«Посткапитализм: путеводитель по нашему будущему»

Оригинал издан 2015
Издатель Лейн, Аллен
ISBN 978-1-84614-738-8
PostCapitalism
Открытка Альбера Робида

(англ. PostCapitalism: A Guide to our Future) — книга британского экономиста и журналиста левого толка Пола Мэйсона об угрозах капитализму со стороны цифровой революции. Книга вышла из печати в 2015 году в Великобритании.

Пол Мэйсон утверждает, что цифровая революция способна изменить знакомые нам понятия, такие как труд, производство, стоимость и даже уничтожить основанную на рынках и частной собственности экономику — по его мнению, это уже происходит. Он указывает на дополнительные валюты, кооперативы, самоуправляемые онлайн пространства (такие как Википедия). Автор также пишет о безусловном базовом доходе — в числе прочих мер, необходимость которых диктует несостоятельность экономики в её текущем виде. Из пепла глобального финансового кризиса у людей есть шанс создать более социально справедливую и устойчивую глобальную экономику, которую он представляет как утопический социализм.

В своей книге Пол Мэйсон ссылается на таких авторов, как Карл Маркс, Рудольф Гильфердинг, Роза Люксембург, Александр Богданов, Николай Кондратьев, Евгений Преображенский, Йозеф Шумпетер, Питер Друкер, Пол Ромер, Джереми Рифкин и других.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ

Конец капитализма уже начался. Что дальше?

Мы и не заметили, как вступили в посткапиталистическую эпоху. Какой она будет, пытается представить автор новой книги POSTCAPITALISM, экономист Пол Мейсон.

Мы и не заметили, как вступили в посткапиталистическую эпоху. В ее центре — информационные технологии, новые подходы к работе и экономика совместного пользования. Старые методы не исчезнут еще долго, но пришло время снова поговорить об утопиях, считает Пол Мейсон, автор новой книги Postcapitalism и редактор экономики BBC. Вот его программная статья в The Guardian, которая наделала в последние дни немало шума.

Красные флаги и распевки маршей партии СИРИЗА во время греческого кризиса, а также ожидание национализации банков на время возродили мечту XX века о вынужденном уничтожении рынка сверху. В течение большей части XX столетия именно так левые мыслители представляли себе первый этап экономики после капитализма. Эту силу к рынку применит рабочий класс — либо на избирательных участках, либо на баррикадах. Его рычагом станет государство, и частые эпизоды экономического краха предоставят для этого возможность.

Однако в последние 25 лет крах потерпел именно проект левых. Рынок уничтожил плановую экономику, индивидуализм заменил собой коллективизм и солидарность, а резко расширившаяся рабочая сила мира выглядит как «пролетариат», но уже не мыслит и не ведет себя как таковой.

Если вы претерпели все это и при этом не любите капитализм, это был травматический опыт. Но между тем технологии создали новый выход, который остаткам старых левых — и всем, на кого они производили впечатление — придется принять или погибнуть от него. Оказывается, капитализму положат конец не насильственные методы, а нечто более динамичное, которое уже существует, пусть и незримо, в старой системе и которое пробьется наружу и перестроит экономику вокруг новых ценностей и моделей поведения. Я называю это посткапитализмом.

Замену капитализма посткапитализмом — как было и с феодализмом 500 лет назад, — ускорят внешние шоки. Как и в прошлый раз, новая экономика сложится под влиянием нового типа человеческого существа. И это уже началось.

Посткапитализм стал возможен из-за трех фундаментальных перемен, которые принесли миру информационные технологии в последние 25 лет. Во-первых, они снизили потребность в труде, размыли границы между работой и свободным временем и ослабили связь между работой и оплатой труда. Грядущая волна автоматизации, которая сейчас затормозила из-за того, что наша социальная инфраструктура не может справиться с ее последствиями, кардинально снизит объем требуемой работы — требуемой не только, чтобы выжить, но и чтобы обеспечить всем достойное существование.

Во-вторых, информация разъедает способность рынка правильно формировать цены. Дело в том, что рынки строятся на дефиците — а информация сейчас в избытке. Защитный механизм этой системы — формирование монополий, гигантских технологических компаний, причем в масштабе, невиданном в последние 200 лет. Однако они не смогут просуществовать долго. Такие фирмы строят бизнес-модели и повышают свою стоимость, приватизируя информацию, производимую обществом, и поэтому их корпоративное здание хрупко — оно находится в противоречии с самой базовой потребностью человечества: свободно пользоваться идеями.

В-третьих, мы наблюдаем спонтанный рост совместного производства: появляются товары, услуги и организации, которые больше не следуют диктату рынка и менеджерской иерархии. Крупнейший информационный продукт в мире – Wikipedia – создается добровольцами бесплатно, что упраздняет бизнес энциклопедий и предположительно лишает рекламную индустрию доходов в размере $3 млрд в год.

В нишах и ямах рыночной системы огромные части экономики начинают двигаться в другом ритме. Параллельные валюты, банки времени и самоуправляемые пространства множатся повсюду, хотя экономисты их почти не замечают. И часто это прямое следствие развала старых структур в посткризисном мире.

Но эту новую экономику находят только те, кто ее тщательно ищут. В Греции, когда народные некоммерческие организации стали искать кооперативы по организации питания, альтернативных производителей, параллельные валюты и местные системы обмена, они обнаружили более 70 значительных проектов и сотни более мелких инициатив, от совместной езды на машине до бесплатных детских садов. Для мейнстримной экономической науки это редко представляется экономической активностью. Но эти коллективы торгуют, пусть и неэффективно, валютой посткапитализма: свободным временем, сетевой активностью и бесплатными вещами. Кажется, на такой слабой, неофициальной и даже опасной вещи нельзя построить настоящую альтернативу глобальной системе. Но так же относились к деньгам и кредиту в XIV веке.

Новые формы владения, кредитования, новые юридические контракты: за 10 лет возникла целая бизнес-субкультура, которую медиа окрестили «экономика обмена». Я уверен, что это путь к выходу — но только если эти микропроекты будут лелеять, продвигать и защищать, если работа правительств кардинально изменится. И должно измениться наше отношение к технологии, к собственности и к труду. Чтобы, создавая элементы новой системы, мы могли сказать себе и другим: «Это уже не просто мой механизм выживания, способ скрыться от неолиберального мира — это новый способ жить, формирующийся сейчас».

Кризис 2008 года снизил на 13% общемировое производство и на 20% — глобальную торговлю. Глобальный рост стал отрицательным — а ведь рост меньше 3% в год и так считается рецессией. На Западе возникла депрессия более долгая, чем в 1929-1933 годах, и даже сегодня масса экономистов тревожатся по поводу возможной долгосрочной стагнации.

Пока из решений предлагаются жесткая экономия плюс избыток денежных средств. Но это не работает. В наиболее пострадавших странах разрушена пенсионная система, пенсионный возраст поднимается до 70 лет, а образование приватизируется настолько, что выпускников ждет перспектива пожизненного долга. Услуги разваливаются, инфраструктурные проекты останавливаются.

Даже сегодня многие люди не понимают истинный смысл этой «жесткой экономии». Это не восемь лет сокращения издержек, как в Британии, это даже не та социальная катастрофа, которая случилась с Грецией. Это означает снижение зарплат, социальных выплат и качества жизни на Западе в течение десятилетий, пока они не сравняются с растущими стандартами жизни среднего класса в Китае и Индии.

Между тем в отсутствие альтернативной модели складываются условия для нового кризиса. Реальные зарплаты упали или стагнируют в Японии, на юге еврозоны, в США и Британии. Вновь сложилась теневая банковская система, теперь она обширнее, чем в 2008 году. А 1% самых богатых становится еще богаче. Неолиберализм превратился в систему, запрограммированную на постоянные катастрофические провалы. Сломалась 200-летняя схема промышленного капитализма, при которой экономический кризис порождает новые формы технологической инновации, выгодные для всех. Прежде сила организованного труда вынуждала предпринимателей и организации больше не возрождать устаревшие бизнес-модели, а придумывать новые формы капитализма. Сегодня со стороны рабочей силы такого давления нет.

В результате значительная часть предпринимательского класса превратилась в неолуддитов. Перед ними возможность создавать лаборатории для секвенирования генома, а они открывают кофейни и химчистки.

Сегодня нас окружают не просто умные машины, но новый слой реальности, сконцентрированный на информации. Самолет управляется компьютером, он разрабатывался, тестировался и виртуально производился на компьютере миллионы раз, и он отсылает разработчикам информацию в реальном времени. Люди на борту — если им повезло — сидят в интернете. С земли он выглядит такой же металлической птицей, как в эпоху Джеймса Бонда. Но сегодня это одновременно и умная машина, и узел в сети. Он производит информацию.

Но чего стоит вся эта информация? В бухгалтерии нет ответа на этот вопрос: интеллектуальная собственность сегодня оценивается бухгалтерами лишь на основании догадок. Для этого понадобится форма отчетности, которая включает неэкономические выгоды и риски. Что-то испорчено в нашей логике — в том, как мы оцениваем самую важную вещь на свете.

Continue reading

Песнь об асурах и дэвах

Древнеиндийская философия с любовной элегантностью Что такое Индия для европейцев? Загадочная и недостижимая страна, наполненная тайными знаниями, странной философией и золотом. Мир будоражащих кровь ароматов, буйство зелени и таинственных цивилизаций, чьи города белоснежными дворцами сияют в непроходимых джунглях. А может быть, это прекрасные женские фигуры, скользящие в струящихся сари под …

Вся мудрость мотивационной литературы в одном месте

Как ничего не делать и ничего с этим не делать Мотивационная литература в этом году отмечает круглую дату — первая книга в этом роде, «Помоги себе» Сэмюэла Смайлса, вышла ровно 160 лет назад. За полтора века пособия по самосовершенствованию охватили все сферы жизни и, казалось бы, исчерпали возможности жанра. В издательстве …

Кризис в головах

«Теперь всем правят „новые тупые“, и имя им легион»
Интервью с переводчиком Алексом Керви

Алекс Керви
// zen.yandex.ru/discoursio
Алекс Керви (Англия, ноябрь 1995 года)

Алекс Керви – известный российский переводчик. Он одним из первых переводил на русский язык книги Хантера Томпсона, Уильяма Берроуза, Ирвина Уэлша и создал знаменитую «оранжевую серию», также известную как «Альтернатива», где издавалась классика контркультуры.

Алекс рассказал Дискурсу, к чему приводит монополизация книжного рынка, как он почувствовал закрытие «Династии» и зачем взял себе псевдоним.

Привет, Алекс. Первый вопрос будет немного неожиданным: когда уже твой красный диплом «Субкультуры США и Великобритании с конца 1940-х по наши дни» издадут в формате книги?

С адаптацией моего диплома в книгу ситуация такая: издательство, которое планировало опубликовать этот текст, меня кинуло, объяснив это кризисом. Книгу я дописал, рукопись они видели. Инициатива исходила от них. Собственно, ситуация простая — они пообещали гонорар в две тысячи долларов с учетом того, что я по своим каналам помогу с реализацией, в контракте оговорено множество кабальных условий. Пришел подписывать в декабре, мне говорят — сейчас кризис, мы тебе заплатим по курсу 30 рублей за доллар, а я вежливо послал их в одно место. Придется печатать книгу самому.

Кризис? А как он проявляется в издательском деле?

На самом деле в книгоиздательском деле он начался не сейчас. Это явление не просто текущего момента, по большому счету он стал проявлять себя в конце 2005 года и был связан с перенасыщенностью рынка, кризисом перепроизводства. Издательские гиганты типа АСТ и «Эксмо» безостановочно гнали продукцию массовыми крупными тиражами, расходы на печать, на содержание издательств — так называемые административные расходы — все возрастали, а книги стали покупать все меньше и меньше. Книгоиздательские монстры изо всех сил старались монополизировать рынок, скупая все проявившие себя таки или иначе небольшие издательства. АСТ в итоге сломало себе на этом хребет и было поглощено конкурентом. Созданная ими огромная дистрибутивная сеть однообразных магазинов с не менее однообразным ассортиментом также провалилась: туда ходило по несколько человек, и книги просто пылились на полках, а содержание книжных магазинов недешево. И поскольку заправляют процессом люди, ориентированные на прибыль, а не на качество продукции, то закрытие таких сетей стало вполне естественным процессом. На самом деле лучше иметь в каждом городе по несколько культовых магазинов, куда будут ходить все, чем десятки сетевых книжных с ширпотребным ассортиментом, которые изначально обречены на провал.

Например?

Кризис не сказался на деятельности таких культовых в Москве книжных, как «Фаланстер» и «Циолковский». У них своя сложившаяся аудитория, люди предпочитают ходить скорее туда, чем куда-либо еще, а конкурентов не видно. Сетевое распространение книг также сыграло свою роль, но аудитория, предпочитающая печатное издание цифре, по-прежнему сильна, просто она сильно избирательна, и удовлетворить ее не так просто. Сокращение тиражей в нынешних реалиях тоже естественный процесс, лишь немногие книги выстреливают. Лучше выпустить тысячный тираж, и в случае успеха допечатывать небольшие тиражи на основе цифровой печати, чем выпустить три тысячи и забить свой склад непродающимся товаром. То, что раскупленные книги не переиздаются, связано с целым рядом причин — авторские права, скандалы, связанные с изданием того или иного автора. Так случилось со многими книгами серии «Альтернатива» — ни для кого не секрет, что АСТ, например, совершенно отказалось от Ирвина Уэлша; та же судьба ждет Уильяма Берроуза, а потом Хантера Томпсона, поскольку они наносили вред репутации респектабельного издательства. Все книгоиздательские монстры стремятся к респектабельности, так сказать, хотят иметь вполне человеческое лицо — зачем им какие-то проблемы и скандалы. Тут не поможет даже то, что автор приносит прибыль, поскольку конфликт со структурами типа Госнаркоконтроля себе дороже и в итоге причинит ущерба больше, чем сиюминутная прибыль.

На самом деле только небольшие издательства, движимые энтузиазмом и энергией основателей, по-настоящему могут заботиться о спорных авторах и их книгах, поскольку изначально понимают, что книгоиздание дело неблагодарное, во многом убыточное, и не ориентированы на поточную прибыль. Ведь именно на нее ориентированы люди, которые во многом заправляют издательским процессом в нашей стране; де-факто 75 процентов рынка принадлежит одному человеку, остальные же просто стараются выжить. Поскольку мало кто из так называемых нормальных людей будет терпеть убыточное предприятие, издательства закрываются — да, это факт. Происходит резкое сокращение массовой аудитории, молодое поколение, зацикленное на интернете, читает все меньше и меньше, а с другой стороны сокращается выбор не в лучшую сторону. Скажем, когда в определенный момент книги серии «Альтернатива» были доступны всем и стоили вполне дешево, их просто перестали покупать из-за того же кризиса перепроизводства. Как только серия закрылась, люди стали искать эти книги, переплачивать втрое или вчетверо за то или иное издание, хотя могли купить их раньше, когда все было доступно. Такой вот парадокс. И в самом деле, перефразируя Булгакова, кризис, как и разруха, — это не мифическая старуха, которая перебила клюкой все лампочки в сортирах. Кризис во многом в головах. Теперь всем правят, как писал Хантер Томпсон, «новые тупые», и имя им легион.

Continue reading

Увлекательная математика

Удивительные факты из мира математики Алекс Беллос. Красота в квадрате. Как цифры отражают жизнь и жизнь отражает цифры. М., МИФ, 2019. Цифры, функции и геометрические фигуры — это сплошное удовольствие. Да и сама математика — просто очень удачная шутка. Когда вы это поймете, то обязательно полюбите «царицу наук» всем сердцем. …

Держитесь подальше от Бассейнов Бесконечности

Джейк Кнапп, Джон Зерацки Отрывок из книги «Найди время» издательства «Альпина Паблишер» У вас бывают дни, когда вы работаете без отдыха, но чувствуете, что все равно ничего не успеваете? Вы мечтаете о проектах и занятиях, до которых у вас когда-нибудь обязательно дойдут руки, но это «когда-нибудь» так и не наступает? …

Какие навыки нужны человеку будущего?

МНЕНИЕ: «ХУЖЕ ВСЕГО БУДЕТ ОТЛИЧНИКАМ — ОНИ УЧАТ НАСМЕРТЬ» «Человек обречен на пожизненное образование». Что нужно знать и уметь каждому, чтобы сохранить достойную работу в будущем и зачем окружать себя непохожими на вас людьми? Сергей Филонович, декан Высшей школы менеджмента НИУ ВШЭ: — Какие навыки нужно иметь, чтобы обеспечить себе …