Зиновий Зиник. Эмиграция как литературный прием. – М.: Новое литературное обозрение, 2011. – 264 с.
Эмиграция – это не только обретение свободы. Не менее важно формирование стратегии поведения писателя. Можно раствориться в стране рассеяния, отказаться и забыть свой язык и культуру. И это понятно: эмигрируют не от хорошей жизни, обида на родину вполне естественна и оправданна. Не все могут повторить слова Генриха Гейне: «Ненавистная отчизна исчезла из моих глаз, но я тут же обрел ее в своем сердце». А можно, напротив, жить в воспоминаниях, культивировать образ идеального отечества.
В принципе обе подобные стратегии имеют перспективу. Наследие Владимира Набокова или Ивана Бунина – прекрасное тому подтверждение. Но с эмиграцией они имеют лишь относительное родство. Изгнанник продолжает отождествлять себя с родиной. Он осознает себя гражданином, который из-за каких-либо трагических причин (несогласия с политическим или религиозным режимом) вынужден был покинуть страну, но сохраняет свою идентификацию с метрополией. Что же здесь общего с погружением в иностранную культуру или виртуальным воссозданием державы, которой никогда не было или уже не будет?
Конечно, и Набоков, и Бунин были эмигрантами. И их произведения – оправдание существования Русского зарубежья. Но сами книги – не совсем эмигрантские. Теоретически они могли быть написаны и в России. Ведь писал же ирландец Сэмюэль Беккет по-английски и по-французски, не будучи эмигрантом, живя то в Ирландии, то во Франции. Да и идеализацию прошлого отечества (в том числе и недавнего) также можно встретить в литературе митрополии – вспомним романы Уильяма Фолкнера.
Эмигрантская литература должна себя таковой прежде всего осознавать. Подобное понимание, увы, всегда было уделом меньшего числа изгнанников. Будь то первая волна эмиграции, вторая или третья.
Писатель и литературный критик Зиновий Зиник (Лондон) принадлежит именно к третьей волне, он уехал в 1975 году. В своих произведениях – художественных («Русская служба», «Русофобка и фунгофил») или эссеистике – прозаик стремится быть в первую очередь писателем-эмигрантом. Ведь литература зарубежья должна прежде всего «последовать совету Ходасевича и стать эмигрантской», то есть творец должен превратить собственный опыт изгнания в литературный прием (исключительно удачное название сборника статей).
Другой вопрос (и его тоже ставит Зиник) – что делать писателю, когда политическая эмиграция завершилась. Советского тоталитаризма больше нет. Но – парадокс! – эмиграция теперь коснулась не изгнанной элиты, а всех бывших граждан СССР. Они лишились родины, единомоментно из метрополии превратившись в диаспору. А потому «истинная суть эмигрантской литературы: вне зависимости от политической географии сюжета говорить от имени тех, кто затерялся меж двух миров. И в этом смысле русская литература в эмиграции только начинается».
Текст: Андрей Мартынов
Источник: НГ Ex Libris