Владимир Новиков о медийном статусе литературы

За неполные три недели 2014 года в роли реальных ньюсмейкеров отечественных СМИ побывали ровно два современных писателя

V.Kirillin - Читай книги - будь Личностью! / adme.ru
V.Kirillin - Читай книги - будь Личностью! / adme.ru

Прозаик Даниил Гранин, отметивший свое 95-летие и поздравленный по этому случаю верховной властью.

Драматург Николай Коляда, снятый с аэрофлотовского рейса ввиду того, что экипаж самолета счел его не вполне трезвым.

Больше на первый новостной план не удалось выдвинуться ни одному литератору.

Во времена, теперь уже баснословные, существовало при Союзе писателей бюро по пропаганде советской литературы. Организовывало лекции, посылало поэтов и прозаиков на заводы и полевые станы. Выплачивало за это по пятнадцать целковых жрецам муз, чтобы было им на что покушать: книги-то у большинства членов Союза выходили нечасто. А народ таким образом узнавал имена бойцов литературного фронта.

Отнюдь не идеализирую тогдашнюю систему, но в наше время никакой пропаганды современной отечественной литературы нет в природе. Иногда даже начинает казаться, что в стране действует негласный запрет на такую пропаганду.

Не позавидуешь литературным дебютантам 2014 года — приобрести широкую известность им будет очень трудно, почти невозможно. Лучше было бы вам, ребята, родиться на исходе восемнадцатого столетия и, к примеру, в 1814 году опубликовать первое стихотворение в «Вестнике Европы». Тут же нашелся бы и старик Державин, и критики-зоилы, нападки которых только усиливают популярность.

Неплохо также родиться в конце девятнадцатого века, а в 1914 выпустить первую книжечку типа «Близнец в тучах». Через сорок четыре года предвидится присуждение Нобелевской премии, сопутствующие гонения и всемирная слава.

А на 2014-й пока прогнозы неутешительные. О литературе пресса пишет мало, и тренд такой, что будет писать еще меньше. Какая там литература в олимпийском году!

Ситуация в СМИ такова, что применительно к современным отечественным писателям существует ровно три информационных повода:

а) получение премии; б) юбилей аксакала (редко 50-летний, это еще «молодняк», лучше, чтобы цифры были солиднее); в) кончина прославленного поэта или прозаика.

Выход новой книги, как правило, поводом не считается. Рецензий публикуется все меньше, объем их неуклонно уменьшается, и часто они превращаются в дежурные аннотации — без какой-либо серьезной оценки и тем более разбора. А уж для дискуссий об интересных книгах, для столкновения разных точек зрения — для этого и форматов не существует. В целом наша пресса не дает системного представления о новинках поэзии и прозы, о новых именах — в отличие от российской литературной журналистики образца 1814 или 1914 года.

За что-то крепко не любит литературу большинство руководителей СМИ. Тут, по моим наблюдениям, действует и политическая конъюнктура (властям словесность в принципе не нужна), и человеческий фактор. Состоявшиеся писатели редко возглавляют печатные или сетевые органы, и в то же время не было еще в природе журналиста, который втайне не желал бы сделаться писателем. (См. такой диалог у Довлатова в его медиа-романе «Компромисс»: «А правда, что все журналисты мечтают написать роман? — Нет, — солгал я»).

И вот, потерпев некогда фиаско на ниве стиха или прозы, иные медиа-начальники всю оставшуюся жизнь мстят за свою поруганную юность отечественной словесности как таковой. Неблагородно это.

Раньше в периодических изданиях существовали отделы литературы. Потом они растворились в рубриках культуры. И это для писателей обернулось информационной катастрофой. В отличие от деятелей «культуры» писатели не играют шутовских свадеб, не заводят с целью саморекламы суррогатных отпрысков, мало участвуют в дебошах. Пишут себе книжки — что ж в этом медийного?

Реальных литературных критиков становится все меньше — нет для их существования материальной базы. Резко снижается число компетентных, начитанных журналистов. Придут желторотые корреспонденты на пресс-конференцию по случаю той или иной премии, услышат впервые имя лауреата — и даже дельного вопроса задать не в состоянии. На факультете журналистики МГУ, где я преподаю, ведется подготовка новых литературных экспертов, среди выпускников есть и критики, и дельные репортеры. Есть и межфакультетские курсы — только что мне довелось прочесть цикл лекций о современной литературе в медийном пространстве. Не только гуманитарии, но и «естественники» обнаружили искренний интерес к предмету. Впервые слышали они в аудитории многие имена известных писателей нового поколения. А где они еще могут их услышать? С телеэкрана литературные имена не звучат, регулярной программы о новых книгах нет даже на канале «Культура». Радио? Станции, популярные у молодежи, работают в основном с музыкальным контентом, а «разговорные» сориентированы на «возрастного» слушателя.

Один из романов современного английского писателя Дэвида Лоджа начинается с того, что директору завода звонят по телефону и сообщают, что его предприятие — в рамках определенной культурно-пропагандистской программы — посетит дама, профессор английской литературы. Тот в недоумении переспрашивает: «English — what?» («Английской — чего?»).

У нас, в отличие от Великобритании, уже давно покончили с попытками сдружить промышленность и бизнес со словесностью. И если дело так пойдет дальше, то граждане некогда самой читающей страны, услышав о существовании русской литературы, станут озадаченно переспрашивать: «русской — чего?».

Владимир Новиков
Источник: svpressa.ru