Побочный эффект смерти

John Green. The Fault in Our Stars. London: Penguin Books, 2012
О книге «Виноваты звезды» американца с подозрительно простым, как Джон Доу, именем, говорить сложно. Как и понять, чем является этот англоязычный «бестселлер №1», который уже в этом году, разумеется, станет фильмом, который в спешке перевели и у нас (в Рунете вроде даже есть переводы любительские). «Достучаться до небес» поколения «Сумерек», «Над пропастью во ржи» для поклонников “American Idol”, «Раковым корпусом» для американских лолит или чем-то настоящим, упакованным в такую правильную, политкорректную обертку?
Раковый подросток Хейзел прикована к передвижному кислородному баллону, обречена, но сейчас чувствует себя неплохо от экспериментального лекарства. Август лишился ноги, но рак уже год, как его покинул. Они, как герои «Бойцовского клуба», встречаются на очередном заседании группы поддержки. Она – в книгах, одиночестве и защитном сарказме, он – играл в футбол за какую-то команду, фонтанирует розыгрышами и вообще неотразим. Красиво развертывается их роман.
Как можно прикалываться – они обречены, их лучшего друга Исаака бросает его true love девушка перед тем, как его лишат метастазных глаз? Слишком ли велик разрыв наших ментальных шаблонов, но стебаться хочется. Диалог родителей подростков сводится к ежесекундным обменам «I love you, darling! – I love you too, sweetie!», они впадают в ступор, если от любимого шоу их норовят отвлечь книгой, а та же вроде бы как нонконформистка Хэйзел моментально начинает биться в истерике от одного вида пачки сигарет и навеки клеймит любимого писателя, когда тот оказывается алкоголиком-мизантропом (у него, и ей это известно, дочь умерла, жена ушла, родственники отреклись). И все, буквально все такие понимающие, сочувствующие, sympathetic, прекрасные до нереальности. Да и реально ли, что подростки на втором что ли свидании строят планы сражаться с несправедливостью, в музее Анны Франк в Амстердаме тимуровцами почти клянутся искать фашистов?
Я немного утрирую и не закрыл книгу в самом начале, поэтому узнал – Джон Грин совсем неплох. Он проговаривает это в тексте, что есть разные способы рассказывания историй, трагедий, и лучший из них – с юмором. Они стебут свою болезнь, они шутят во время истерик. Это здорово.
А потом – spoiler alert!, как говорят те же герои – Август оказывается весь сотканным из метастаз, и все начинает пробирать буквально до слез, как те же, что греха таить, «Английский пациент» и «Титаник», «Доктор Живаго» и «Елтышевы» Сенчина. Попса, слезовыжималка и guilty pleasure?
И Джон Грин становится еще лучше. Любимая книга Хэйзел про такого же ракового тинэйджера осталась оборванной на полуфразе, но в «Виноваты звезды» нас ведут дальше, взяв рукой вежливо, но крепко, по всему аду: лицемерная, phony церковная служба, боль остаться одному без другого, о которой этому другому даже не рассказать (боль от приступов измеряется по 10-бальной шкале – она впервые ставит 10), чтение соболезнующих постов на «стене» умершего, пытающиеся помочь и так бесящие родители… Мужественный и ироничный Август в терминальной стадии бьется в истерике, в моче и рвоте перед Хэйзел. И никакого катарсиса (его добавят в экранизации?), кстати.
Роман, написанный по большей части языком Тв-шоу-подростков (остроумие Августа, ирония Хэйзел и сарказм писателя-алкоголика редко, но разбавляют), все равно попса, слезовыжималка и guilty pleasure? На это нет ответа.
Как и у самих Хэйзел, Августа и Исаака. Что есть рак, если он сделан из них самих и просто тоже очень хочет жить? Что есть жизнь, их короткая и обычная длинная, эти бесконечности, короче и длиннее? Какой смысл в жизни Августа, если он не успел никем стать? Зачем вообще все, если это все – «побочный эффект смерти»? Зачем родителям и всем окружающим тратить на них заботу, а им влюбляться, если конец — не за горами — известен? Будет ли мать Хэйзел все еще матерью, когда она умрет, не разведутся ли они с ее отцом, что предсказывает та же неумолимая статистика?
Их ответ, как у того же Холдена Колфилда, намекает на то, что после, вне ржаного поля и детства смысла особо и нет: «I kept thinking there were two kinds of adults: There were Peter Van Houtens – miserable creatures who scoured the earth in search of something to hurt. And then there were people like my parents, who walked around zombically, doing whatever they had to do to keep walking around. Neither of these futures struck me as particularly desirable. It seemed to me that I had already seen everything pure and good in the world, and I was beginning to suspect that even if death didn’t get in the way, the kind of love that Augustus and I share could never last».
Текст: Александр Чанцев
Источник: Частный корреспондент

John Green. The Fault in Our Stars. London: Penguin Books, 2012

green-stars О книге «Виноваты звезды» американца с подозрительно простым, как Джон Доу, именем, говорить сложно. Как и понять, чем является этот англоязычный «бестселлер №1», который уже в этом году, разумеется, станет фильмом, который в спешке перевели и у нас (в Рунете вроде даже есть переводы любительские). «Достучаться до небес» поколения «Сумерек», «Над пропастью во ржи» для поклонников “American Idol”, «Раковым корпусом» для американских лолит или чем-то настоящим, упакованным в такую правильную, политкорректную обертку?

Раковый подросток Хейзел прикована к передвижному кислородному баллону, обречена, но сейчас чувствует себя неплохо от экспериментального лекарства. Август лишился ноги, но рак уже год, как его покинул. Они, как герои «Бойцовского клуба», встречаются на очередном заседании группы поддержки. Она – в книгах, одиночестве и защитном сарказме, он – играл в футбол за какую-то команду, фонтанирует розыгрышами и вообще неотразим. Красиво развертывается их роман.

Как можно прикалываться – они обречены, их лучшего друга Исаака бросает его true love девушка перед тем, как его лишат метастазных глаз? Слишком ли велик разрыв наших ментальных шаблонов, но стебаться хочется. Диалог родителей подростков сводится к ежесекундным обменам «I love you, darling! – I love you too, sweetie!», они впадают в ступор, если от любимого шоу их норовят отвлечь книгой, а та же вроде бы как нонконформистка Хэйзел моментально начинает биться в истерике от одного вида пачки сигарет и навеки клеймит любимого писателя, когда тот оказывается алкоголиком-мизантропом (у него, и ей это известно, дочь умерла, жена ушла, родственники отреклись). И все, буквально все такие понимающие, сочувствующие, sympathetic, прекрасные до нереальности. Да и реально ли, что подростки на втором что ли свидании строят планы сражаться с несправедливостью, в музее Анны Франк в Амстердаме тимуровцами почти клянутся искать фашистов?

Я немного утрирую и не закрыл книгу в самом начале, поэтому узнал – Джон Грин совсем неплох. Он проговаривает это в тексте, что есть разные способы рассказывания историй, трагедий, и лучший из них – с юмором. Они стебут свою болезнь, они шутят во время истерик. Это здорово.

А потом – spoiler alert!, как говорят те же герои – Август оказывается весь сотканным из метастаз, и все начинает пробирать буквально до слез, как те же, что греха таить, «Английский пациент» и «Титаник», «Доктор Живаго» и «Елтышевы» Сенчина. Попса, слезовыжималка и guilty pleasure?

И Джон Грин становится еще лучше. Любимая книга Хэйзел про такого же ракового тинэйджера осталась оборванной на полуфразе, но в «Виноваты звезды» нас ведут дальше, взяв рукой вежливо, но крепко, по всему аду: лицемерная, phony церковная служба, боль остаться одному без другого, о которой этому другому даже не рассказать (боль от приступов измеряется по 10-бальной шкале – она впервые ставит 10), чтение соболезнующих постов на «стене» умершего, пытающиеся помочь и так бесящие родители… Мужественный и ироничный Август в терминальной стадии бьется в истерике, в моче и рвоте перед Хэйзел. И никакого катарсиса (его добавят в экранизации?), кстати.

Роман, написанный по большей части языком Тв-шоу-подростков (остроумие Августа, ирония Хэйзел и сарказм писателя-алкоголика редко, но разбавляют), все равно попса, слезовыжималка и guilty pleasure? На это нет ответа.

Как и у самих Хэйзел, Августа и Исаака. Что есть рак, если он сделан из них самих и просто тоже очень хочет жить? Что есть жизнь, их короткая и обычная длинная, эти бесконечности, короче и длиннее? Какой смысл в жизни Августа, если он не успел никем стать? Зачем вообще все, если это все – «побочный эффект смерти»? Зачем родителям и всем окружающим тратить на них заботу, а им влюбляться, если конец — не за горами — известен? Будет ли мать Хэйзел все еще матерью, когда она умрет, не разведутся ли они с ее отцом, что предсказывает та же неумолимая статистика?

Их ответ, как у того же Холдена Колфилда, намекает на то, что после, вне ржаного поля и детства смысла особо и нет: «I kept thinking there were two kinds of adults: There were Peter Van Houtens – miserable creatures who scoured the earth in search of something to hurt. And then there were people like my parents, who walked around zombically, doing whatever they had to do to keep walking around. Neither of these futures struck me as particularly desirable. It seemed to me that I had already seen everything pure and good in the world, and I was beginning to suspect that even if death didn’t get in the way, the kind of love that Augustus and I share could never last».

Текст: Александр Чанцев

Источник: Частный корреспондент