«НОС» про non-fiction, юбилей Битова, новый роман Андрея Иванова, короткая проза Линор Горалик и свежий номер «РП»
Никакая проза
…И вновь большинство толстых журналов предлагает читателю свое фирменное блюдо — никакую прозу, которую авторы пытаются украсить неожиданной метафорой, острым словцом или дотошным описанием мало кому интересных событий. Классик никакой прозы — Роман Сенчин — выступил в мае сразу с двумя повестями: «Полоса» в «Дружбе народов» и «Зима» в «Знамени». Вновь перед нами утомительные описания «современных» реалий, а также зажатый в них и запутавшийся в собственных комплексах одномерный герой. Естественно, ему никогда не освободиться от своих (вызывающих недоумение и смех, если честно) переживаний: и дело не только в том, что герой нужен автору лишь затем, чтобы мучиться и доказывать, что «мир — дерьмо», но и в том, что его принадлежащие человеку середины двадцатого века переживания стилистически находятся на уровне Леонида Андреева (в лучшем случае!).
И если мэтру никакой прозы все-таки присуща некоторая последовательность — писать подробно и плохо во что бы то ни стало, — то его многочисленные коллеги не выдерживают и дают петуха: срываются на свойскую интонацию, прибегают к помощи «изящной» метафорики и т.д. Здесь и Марина Ахмедова с рассказом «Лиза», и Сергей Игнатов с рассказом «Беглая жила» (журнал «Урал»), и «Воробьи-слова» Виктории Козловой (журнал «Знамя»), и «Сердце Манхеттена» Евгении Горац, и «Каприз» Ивана Рассадникова, и «ЖЗЛ» Александра Володарского (журнал «Сибирские огни»). Нет никакого желания даже обозначать возникающие в этих текстах сюжеты: все они, в сущности, взаимозаменяемы. При этом, в отличие от пессимиста Сенчина, который вновь и вновь предъявляет ситуацию отсутствия крепких оснований (откуда им взяться в никакой прозе?) в жизни постсоветского человека, вышеназванные писатели сохраняют хорошую мину при очень плохой игре: жив курилка!
Не читайте, в общем.
В спам следует отправить и заметку В. Левенталя, который вслед за своим патроном В. Топоровым решил расставить все точки над i и показать, кто тут на самом деле главный знаток всех наук. Он считает, что Дмитрию Быкову незачем заканчивать новый роман, а Марк Липовецкий плохо разбирается в постмодернизме. «У Липовецкого <…> замолчанное важнее сказанного. Разъясняя хипстерам, что такое постмодернизм, Липовецкий перечисляет более-менее все, хотя все-таки и не все, важные его моменты: деконструкция бинарных оппозиций и деиерархизация ценностей (которую называет борьбой с эссенциализмом). Правда, приплетает “борьбу с негативной идентичностью”, которая, по сути, сводится к деконструкции бинарных оппозиций. Да и “борьба с эссенциализмом” в действительности та же деконструкция, но ведь коли попало на язык умное словцо, то жалко же его не использовать». Кажется, Левенталь даже не счел нужным прочитать небольшую, в сущности, заметку Марка Липовецкого — уж не говоря о многостраничных «Паралогиях», на конкретных текстах детально исследующих постмодернистскую проблематику в русской литературе прошедшего столетия. Зачем ему это читать и отвечать за свои слова, если популярное издание заказало горячую статейку с передергиваниями? И они тоже имеют место быть, во славу тиража: «Вот так вот послушаешь писателя Быкова с литературоведом Липовецким и волей-неволей подумаешь, что в литературе патриарх Кирилл, пожалуй, побольше некоторых». Не хватает подзатыльника — который Левенталь, кажется, вполне заработал…
Русский нон-фикшн ХХ века
22 мая состоялись дебаты в рамках спецпроекта литературной премии «НОС» «Опыт другого мышления: русский нон-фикшн ХХ века».
Критерии, по которым были отобраны книги прошлого века, следующие: во-первых, «явленный в этих текстах опыт (экзистенциальный, интеллектуальный, политический) должен выходить за пределы советского “мейнстрима”»; во-вторых, «этот опыт должен резонировать с сегодняшним культурным состоянием». Итожа вышесказанное, организаторы признаются, что их интересовали тексты, «в которых документальность порождает художественный эффект». Таким образом, жюри была выбрана «Проза военных лет» Лидии Гинзбург, тогда как зрители выбрали «Другие берега» Владимира Набокова, а эксперты — «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Марк Липовецкий так комментирует этот выбор: «Если бы мы с вами взялись написать историю “Русский нон-фикшн ХХ века”, что, на мой взгляд, небезынтересно, мы бы пошли по вашему пути. В данном же случае перед нами литературная игра. Эта литературная игра осуществляется в рамках контекста литературной премии. Это такой фон литературной премии. В какой-то мере, я полагаю, упреки вполне резонны, это обнажает механизм литературной премии, в которой на первый план все равно выходит субъективное суждение. И литературная премия — к сожалению, а может быть, и к счастью — не выступает в роли ученого, в роли историка литературы, который формирует каноны. Смысл литературной игры такой же, как и в 1973 году, — отнестись к истории литературы так, как мы бы отнеслись к современной литературе. Представить себе так, как будто это все было написано в этом году и нам нужно из этого выбрать. Естественно, в этом контексте многие объективные исторические факторы либо сглаживаются, либо трансформируются, скажем так». Тогда как Евгений Добренко проблематизирует сам подход к подбору текстов XX века: «Это, конечно, абсолютные сливки. Или, как бы сказал Шкловский, — изюм из булки. Но это и сама булка, надо сказать. Список, конечно, сам по себе очень богатый, и выбрано, мне кажется, самое важное и интересное. А дальше мы можем пойти двумя путями. Можем пойти по обсуждению имен, в чем я не вижу особого толка, потому что полагаю, что любой человек, который слушает эту передачу, имеет представление о том, что представляют собой эти имена. Имена абсолютно хрестоматийные. Поэтому представлять их и обсуждать, мне кажется, не вполне верно.
А вот что может быть более продуктивным — это вернуться к вопросу о принципах и критериях отбора. Потому что мне кажется, что мы имеем такую проблему: с одной стороны, мы имеем некие очень зыбкие принципы, которые можно вертеть в разные стороны, а с другой стороны, Марк говорит, как всякое жюри, как всякий конкурс, в конце концов, все сводится к вкусовым каким-то ощущениям. И в результате все оказывается совершенно субъективным. Если это субъективно, зачем критерии, конечно…»
Текст: Денис Ларионов
Источник: openspace.ru