Авторские права в интернете. «Проблема» пиратства

Фрагменты доклада группы экспертов. Часть 3

«Частный Корресепондент» продолжает публикацию фрагментов доклада группы экспертов по теме авторских прав в интернете. В этой части речь пойдет о проблеме пиратства, определении ущерба, который приносит пиратское распространение произведений, технических ограничениях по предотвращению неавторизованной дистрибуции и прочих темах, связанных с этой проблемой.

Распространение без авторизации

В отличие от вещной среды, цифровая не просто снимает все физические ограничения по копированию, тиражированию и распространению цифровых объектов, но и радикально демократизирует этот процесс с точки зрения производства. То, что в индустриальную эпоху в вещной среде было занятием сложным, трудным, требовавшим средств, квалификации и трудовых затрат, в цифровой среде происходит практически незаметно или даже автоматически. Чтобы скопировать файл, не требуется ни высокой квалификации, ни времени, ни затрат. Вместе с глубоким проникновением компьютеров в образ жизни современного человека это формирует и соответствующие привычки поведения в цифровой среде, где копирование, передача и распространение файлов и информации является столь же естественным, как совместное прослушивание музыки, просмотр кино и обмен книгами в отношении объектов авторского права в физическом мире. А это, в свою очередь, порождает неавторизованные копирование и распространение, то есть создание и распространение копий произведений без соответствующего национальному и международному законодательству разрешения от обладателей прав. С лёгкой руки представителей традиционной контентной индустрии такой образ поведения пользователей интернета, который, по их мнению, наносит ущерб индустрии, получил общепризнанное название «пиратства».

Пиратство и «пиратство»

Вне контекста морского разбоя, считающегося международным преступлением, понятие «пиратство» впервые стало использоваться английскими издателями в XIX веке по отношению к издателям из США, которые практиковали издание книг авторов из Великобритании без разрешения и выплаты роялти, причём на законном основании. Согласно американскому закону о копирайте 1790 г. авторские права могли принадлежать только и исключительно гражданам Соединенных Штатов. Такое законодательство, как отмечают авторы доклада «Media Piracy in Emerging Economies», «фактически установило политику дешевых книг, ставших основой массового публичного образования» (Media Pitacy in Emerging Economies / Ed. by Joe Karaganis. Social Science Research Council, 2011, p. 408).

Позиция законодателей была абсолютно сознательной, поскольку открыла американским издателям доступ к «бесплатной, как воздух» литературе на английском языке. Только в 1891 г. с принятием закона Чейса иностранным авторам были также дарованы ограниченные авторские права. Примечательно, что изменения в законе были пролоббированы одной из групп издателей, которая надеялась тем самым получить преимущества перед другой группой издателей, настаивавшей на сохранении статус-кво. Впрочем, уступки международному праву в законе Чейса были сделаны во многом иллюзорные, поэтому проблемы между американскими и иностранными издателями в большей или меньшей степени сохранялись вплоть до 1989 г., когда США подписали Бернскую конвенцию. Следует отметить, что легитимное «пиратство» американских издателей было реальной угрозой бизнесу английских издателей в США, поскольку в условиях такой «нечестной» конкуренции укрепиться на рынке США издатели из Великобритании просто не могли.

«Пиратство»: проблема определения ущерба

Проблема с современным «пиратством», то есть неавторизованным распространением цифрового контента в интернете, однако, состоит в том, что по отношению к нему нет консенсуса в обществе. Громче всех, безусловно, звучат голоса лоббистов традиционной контентной индустрии, которые полагают, что интернет-«пиратство» наносит ей серьезный ущерб. Они готовы даже оценить его тем же способом, что и в XIX веке, то есть путем вычисления упущенной в неавторизованной дистрибуции прибыли, исходя из того, что любой бесплатно скопированный фрагмент контента в цифровом виде наносит урон в размере стоимости его купленного эквивалента. Юридически их подсчеты базируются на договоре Всемирной организации интеллектуальной собственности, которая уравняла цифровую форму произведения с произведением в материальной форме, несмотря на очевидное уже во второй половине 1990-х гг. различие характера и функционирования вещной среды и цифровой: «право на воспроизведение, как оно определено в ст. 9 Бернской конвенции, и допускаемые этой статьёй исключения полностью применяются в цифровой среде и, в частности, в отношении использования произведений в цифровой форме». Однако трезвый анализ «количественной оценки экономических последствий оборота контрафактной и пиратской продукции» (таков подзаголовок специального доклада Счетной палаты США, подготовленного для американского конгресса (Intellectual Property. Observations on Efforts to Quantify the Economic Effects of Counterfeit and Pirated Goods. Report to Congressional Committees United States Government Accountability Office ( GAO-10-423), 2010 .)) свидетельствует далеко не в пользу кажущейся «справедливой» логики правообладателей. Авторы доклада формулируют корректную базу для расчётов ущерба, указывая на необходимость принимать во внимание норму замещения: «она означает, что, вместо купленного ранее фальшивого товара, потребитель хочет приобрести настоящий. Например, если потребитель платит за подделку, думая, что это подлинник, можно предполагать, что реальная копия могла бы быть куплена вместо фальшивого товара, и это называется нормой замещения 1:1. Но предположение 1:1 подразумевает наличие трех важных условий:

(1) фальшивое изделие почти не уступает по качеству настоящему; (2) потребитель платит полную розничную цену за подделку; (3) потребитель не знает, что покупает подделку». Отмечая в целом «значительное прямое негативное воздействие контрафакции и пиратства на все заинтересованные группы участников, включая риски для здоровья и безопасности, потери в объемах продаж, обесценивание бренда, снижение стимулов к инновациям; для государства — это потеря налоговой прибыли, повышение расходов на правоприменение в сфере ИС, изменения в системе поставок с соответствующими последствиями для национальной безопасности», авторы доклада особое внимание акцентируют на «характере последствий для потребителей, промышленности, правительства и экономики в целом может варьироваться и зависит от типа нарушений, отрасли производства, типа компании и других факторов». Более того, «вычислить чистый ущерб от пиратства и контрафакции в экономике в целом практически невозможно» как из-за недостатка данных, так и по более общим причинам: «Хотя эксперты и данные исследований приводят разные примеры последствий для экономики США, большинство из них считают, что, несмотря на значительные усилия, трудно и даже невозможно провести количественную оценку суммарного эффекта контрафакции и пиратства на экономику в целом. Например, ОЭСР пыталась разработать метод оценки экономических последствий контрафакции и пришла к выводу, что сделать приемлемую всестороннюю оценку контрафактной продукции невозможно. Далее ОЭСР констатировала, что получаемая информация, как то: данные по мерам правоприменения и результаты аналитических обзоров — “имеет существенные ограничения и сильно не дотягивает до того, что необходимо для разработки достоверной и всесторонней оценки”… Для определения суммарного эффекта следует учитывать любые положительные стороны так же, как и отрицательные последствия контрафакции и пиратства». В применение к цифровому контенту, действительно, необходимо учитывать много разных факторов. И прежде всего то обстоятельство, что часто не выполняется ни одно из указанных условий нормы замещения: неавторизованные копии фильмов, например, часто не идут ни в какое сравнение с качественными оригинальными; потребитель ничего не платит; потребитель часто знает о том, что бесплатно копирует неавторизованный для распространения контент, либо, оплачивая контрафктный контент, не знает, является ли его дистрибуция авторизованной (см. в связи с этим недавний опроc Фонда общественного мнения ).

***

Принцип учёта ущерба простым замещением, однако, не может быть корректен не только по этим основаниям:
•  далеко не всякий цифровой контент, который можно найти на ресурсах, занимающихся его неавторизованным распространением, доступен в авторизованной дистрибуции: развитие цифровой дистрибуции отстает от спроса со стороны пользователей (и это особенно заметно в России);
•  некоторые пользователи, скачивающие контент на ресурсах, распространяющих контент без авторизации, покупают его на авторизованных ресурсах. В этом случае неавторизованную дистрибуцию следует считать бесплатной рекламой авторизованных цифровых продаж. И в отличие от неопределенного и неопределяемого ущерба, существуют реальные доказательства пользы от «пиратского» распространения контента;
•  некоторые пользователи, скачивающие контент у «пиратов», и не собирались приобретать его у авторизованного продавца в принципе: если ожидать прибыли от такого пользователя не приходится, то такое копирование не может наносить и ущерба, однако его можно считать, как и предлагают некоторые эксперты, опрошенные авторами доклада Счетной палаты США, способом повышения переживаемого благосостояния пользователей;
•  наконец, пользователи часто скачивают контент только потому, что это возможно, а не потому что они в действительности будут его потреблять — читать, слушать, смотреть. В этом смысле реального потребления вообще не происходит, а ожидать возмещения за отсутствующее потребление было бы вряд ли последовательным с точки зрения концепции нормы замещения.

Неавторизованная дистрибуция как принуждение к инновациям

Ситуация с наличием легального контента, находящегося в авторизованной дистрибуции пока далека от идеала: предложение легального контента в каналах авторизованной дистрибуции крайне мало. Особенно это актуально для России, контентная индустрия которой зачастую даже не замечает, что «переход на цифру» пользователями уже произошел, в то время как издатели — книг, фильмов и музыки — всё ещё продолжают мыслить категориями бумаги и дисков. Если для примера взять книжную индустрию, то здесь ассортимент электронных книг, легально доступных читателям в России в сравнении с общим количеством книг, как ежегодно издаваемых в России, так и изданных за последние 70 лет, крайне мал. Сравнения с ассортиментом крупных западных ритейлеров электронных книг он также не выдерживает.

Число выпущенных изданий в России

* Прогноз на основе данных Книжной палаты за 8 месяцев 2011 г. Для сравнения приведем данные по ассортименту на авторизованных электронных ресурсах (08/2011): количество книг в самом крупном розничном магазине электронных книг России — около 50 тысяч , количество книг в самой крупной российской электронной библиотечной системе — 90430 книг .

Ассортимент крупных западных ритейлеров

При этом на одном из самых популярных книжных сайтов с неав­торизованным контентом lib.rus.ec находится более 190 тыс. книг. Как видим, даже этот ресурс уступает западным репозитариям. В ассортименте западных ритейлеров, особенно Google и Kobo, весьма значительную часть составляют не просто книги из backlist, но и вполне «букинистические» издания. Однако у российских дистрибьюторов старые книги составляют зачастую не просто значительную, но подавляющую часть ассортимента. Например, на сайте knigafund.ru честно указано, что более 83 тыс. книг из всего ассортимента (91%) — это электронные копии именно букинистических изданий. Такое предложение связано не с особыми предпочтениями продавцов, а с их стремлением продемонстрировать как можно больший ассортимент. Дело в сложных и, во всяком случае пока, нерешенных проблемах российского электронного книгоиздания, связанных с техническими сложностями (неумение издателей производить электронный контент), финансовыми проблемами (необходимость инвестиций в новый, цифровой бизнес) и юридическими затруднениями (легальной продаже цифровых книг должно предшествовать заключение договора с автором на «доведение произведения до всеобщего сведения», а значит, дополнительные транзакционные издержки и инвестиции в права). Отдельной проблемой, особенно важной для книжной отрасли, а также отчасти актуальной для всей контентной индустрии, является проблема «сиротских» произведений, срок охраны которых еще не истек, но найти их правообладателя не представляется возможным. По некоторым оценкам, в частности согласно исследованию Совета по библиотекам и информационным ресурсам (2011), на такие произведения приходится не менее половины общего корпуса книг (более 5 млн), оцифрованных ассоциацией крупнейших американских университетских библиотек HuthiTrust. Использование «сиротских» произведений, которые, как правило, сложно найти даже в библиотеках, юридически невозможно. Тем самым громадный пласт культуры и науки выводится из актуального функционирования и обрекается на безнадежное устаревание вплоть до окончания срока охраны, после которого можно будет только надеяться на то, что эти произведения останутся хоть кому-нибудь интересными.

«Пиратство» как реклама

Многие исследователи, в частности авторы доклада «Авторское право в Интернете: конфликты распределение ответственности и варианты регулирования» (Авторское право в Интернете : конфликты, распределение ответственности и варианты регулирования. СПб.: Институт проблем правоприменения, 2011.), обращают внимание на то, что у неавторизованной дистрибуции, если отнестись к ней объективно и непредвзято, есть и положительная сторона. Размещение в интернете произведений, даже без разрешения правообладателей, может способствовать росту авторизованных продаж, если они удовлетворяют требованиям качества (неавторизованный контент заведомо оценивается как возможно некачественный), справедливой цены (дешевле цены на физический носитель контента) и удобства (удобство поиска товара, платежей и т. д.).

В отличие от неверифицируемого ущерба, вычисляемого путем простого «замещения» — ни одно из исследований «ущерба, наносимого пиратством» так и не смогло доказать его наличие и объем, — уже накоплен некоторый подтверждаемый опыт позитивного влияния «пиратского» распространения на авторизованную дистрибуцию. Один из первых экспериментов по практическому измерению влияния неавторизованной дистрибуции поставило крупнейшее американское издательство O’Reilly, специализирующееся на компьютерной литературе. В 2008 году издательство самостоятельно разместило в файлообменных сетях и в файлохранилищах несколько недавно вышедших книг с относительно низкими продажами. Спустя месяц средний уровень продаж книг незначительно вырос — на 6,5%. Аналогичные эксперименты были проведены издательствами Random House (2008) и Deseret Book (2010). Их результаты весьма похожи: «пиратская» дистрибуция либо влияла положительно на продажи, либо не наносила им никакого ущерба (см. приложение «Оценка влияния неавторизованной дистрибуции книг на их продажи»). В эксперименте Deseret Book были получены и дополнительные результаты: свободное распространение книг в большей степени повышает продажи электронных книг (на 79%), нежели бумажных (на 17%), и резко увеличивает интерес к конкретным книгам как таковым (рост интернет-трафика в 10,8 раза). К похожим выводам пришли и авторы исследования 2009 г. «Ups and Downs. Economic and cultural effects of file sharing on music, film and games» (Материалы исследования опубликованы в статье: Legal, Economic and Cultural Aspects of File Sharing // Communications & Strategies, 77, 1st Q. 2010), касающегося нелегального распространения музыки и компьютерных игр. Исследователи констатируют широкое распространение крайне широкое распространение практики копирования контента из неавторизованных ресурсов: копируют музыку 21% пользователей пяти крупнейших европейских стран; 38% пользователей во Франции; 37% пользователей в США (58% пользователей в возрасте 18–29 лет); 69% молодых пользователей в Великобритании; 44% пользователей в Нидерландах и т. д. При этом пользователи, которые регулярно пользуются файлообменными сетями, копируя и предоставляя возможность для копирования музыкальных треков, являются одновременно и активными покупателями музыки: 63% практикующих нелегальное скачивание музыки и игр покупают авторизованный контент после ознакомления с ним, полученным из неавторизованных источников. Кроме того, эти пользователи являются более активными потребителями легального контента — они покупают больше сопутствующих товаров и чаще ходят на концерты своих любимых исполнителей.

Правообладатели против «пиратов» и пользователей

Полное игнорирование позитивного эффекта неавторизованной дистри­буции со стороны правообладателей и их лоббистов — свидетельство того, что «цифровой переход» еще не завершен. Главное, что не завершена трансформация бизнес-стратегии контентной индустрии и сознания её деятелей, которые, будучи поставлены перед фактом повсеместного нелегального с точки зрения нынешнего авторского права копирования, всё еще мыслят стандартами индустриальной эпохи, когда любое копирование означало прямое воровство и реальный ущерб. Привязанность к устаревающим моделям бизнеса вынуждает индустрию, правообладателей и авторов на немыслимую и абсурдную в рамках любого рынка войну: «если ранее издатель добросовестный при помощи авторского права боролся с издателем недобросовестным, то теперь издатель борется с пользователями» (Авторское право в Интернете: конфликты, распределение ответственности и варианты регулирования. С. 10), то есть с самим потребителями продукции индустрии.

Остановить эту войну правообладатели и их лоббисты надеются единственным способом — усилением государственного давления на интернет-пользователей и интернет-провайдеров как в плане правоприменительной деятельности (больше уголовных дел, больше случаев судебного преследования пользователей-нарушителей, борьба с «пиратством» и т. д.), так и в плане расширения сферы контроля за дистрибуцией контента вплоть до введения технического регулирования на уровне самого интернета. Именно в силу массового характера неавторизованной дистрибуции её ограничение путем усиления давления государства не сможет отвечать критериям эффективности, аккуратности и надежности. Как бы ни старались правоохранительные органы, всеохватное прекращение противоправной деятельности нарушителей невозможно чисто физически, не говоря уже о том, что соблюдение законности требует точного установления правонарушителя, что затруднительно не только в силу возможной (и распространенной) анонимности пользователей, но и по причине технических затруднений в установлении вины конкретного нарушителя. Ни совпадение IP-адреса, с которого осуществляется распространение контента, ни во многих случаях даже наличие соответствующего контента на компьютере пользователя еще не является исчерпывающим доказательством его вины (интернет-адрес подозреваемого может быть подделан или «заимствован» настоящим нарушителем, а его компьютер — взломан). Таким образом, усиление правоприменения может носить либо пропагандистский характер («избирательное правосудие»), либо учитываться правообладателями как реальный способ восполнения «ущерба от пиратства». Но даже при крайне активной позиции правообладателей и существенном наказании для правонарушителей (как в США, например: десятитысячекратная компенсация, штраф до $200 000 и тюремное заключение сроком на 5 лет) уровень неавторизованной дистрибуции продолжает расти: угроза разорения и длительного тюремного заключения оказывается не слишком действенной. Неэффективной, судя по итогам деятельности американской Ассоциации звукозаписывающих компаний RIAA, является и финансовая сторона массового преследования нарушителей: на протяжении 2006–2008 гг. RIAA потратила $60 млн на судебные преследования правонарушителей, получив $1,5 млн в виде компенсаций (Ashley Kobi, «RIAA Monetary Recoveries in Illegal Downloading Cases Pale in Comparison to Legal Fees Paid» // American University Intellectual Property Brief, Summer 2010, 35). Очевидно, что такого рода «борьба с пиратством» является не более чем дорогостоящим, но малоэффективным пиаром.

Неэффективность таких мер рано или поздно должна была стать (и уже становится) очевидной для самих правообладателей и их лоббистов в государственных структурах. Однако пока выводы, которые они делают из сложившейся ситуации, связаны не столько с изменением своей политики и бизнес-стратегии, сколько с надеждой на технические ограничения неавторизованной дистрибуции. Именно ей посвящен лоббируемый в США проект закона Protect-IP (S.968: PROTECT IP Act of 2011.) и уже вступивший в силу в Великобритании «Закон о цифровой экономике» (Digital Economy Act 2010, или DEA).

Технические ограничения по предотвращению неавторизованной дистрибуции

Логика интернета, созданного для обеспечения коммуникационных нужд во время ядерной войны, предполагает постоянное совершенствование функции обмена информацией и ведет к созданию всё новых и новых технологий, направленных на всё более эффективное решение этой задачи. Интернет создан для передачи информации, и поэтому любые (как программные, так и технические) ограничения на её распространение в нем достаточно быстро оказываются обойденными в рамках существующих технологий или превзойденными новыми технологиями (это касается даже тех решений по ограничению копирования, которые могут коснуться самой основы интернета — системы адресации доме­нов). Тем самым практически любые ограничения оказываются бессмысленными и даже в короткой перспективе плохо реализуемыми или чреватыми неблагоприятными последствиями для всего интернета. Весьма показательными и технически вполне грамотными являются выводы, к которым пришло министерство коммуникаций Великобритании (Ofcom) в докладе «Site Blocking to reduce online copyright infringement» (2011), подготовленным в ответ на запрос министерства культуры, СМИ и спорта о том, возможна ли эффективная, аккуратная и надежная блокировка интернет-сайтов, признанных нарушающими авторское право и подлежащих блокировке в соответствии с принятым в 2010 г. законом Digital Economy Act 2010.

Авторы доклада самым внимательным образом проанализировали все доступные сейчас способы блокировки и пришли к неутешительному выводу: ни один из этих методов не является абсолютно эффективным. Самый простой способ блокировки — блокировка IP-адресов — неудачен, поскольку одному IP-адресу нежелательного сайта может соответствовать несколько сотен совершенно посторонних сайтов, которые провайдер хостинга привязал к этому IP-адресу. Блокировка веб-адресов не слишком эффективна, поскольку требует работы с потенциально слишком большим списком адресов, что будет сказываться на работоспособности системы. Кроме того, она распространяется только на веб, а в интернете и помимо веба есть много других ресурсов хранения информации. Еще более ресурсоемкой является фильтрация запрашиваемого пользователями контента на основе анализа трафика. Блокировка на уровне DNS, по мнению специалистов Ofcom, является самой простой для реализации. Однако такая блокировка несовместима с новой системой DNS Security Extensions (DNSSEC), повсеместное внедрение которой ожидается уже в ближайшие годы. Специалисты Ofcom констатировали и другое важное обстоятельство, связанное с блокировкой: ни один из ее способов не является надежным на 100% ни для блокировки пользователей, поскольку уже сейчас существуют технологии, вполне доступные даже не слишком квалифицированным пользователям, которые позволяют обойти любую блокировку, ни для блокировки «пиратов», которые могут относительно легко переносить содержимое своих сайтов с одного домена на другой, в другую юрисдикцию, или использовать другие интернет-технологии. Сами авторы доклада приводят примеры наиболее эффективных технологии обхода блокировки и со стороны пользователей, и со стороны «пиратов» и констатируют, что на нынешнем уровне развития технологий выполнение всех требований закона DEA или невозможно, или будет противозаконно. Отсутствие общественного консенсуса по вопросу о «пиратстве» Раскол по вопросу о неавторизованной дистрибуции, или «пиратстве», — проблема не одной только России. Это одна из ключевых проблем, с которой столкнулась цивилизация с появлением интернета и массовым внедрением информационных технологий, устраняющих технические ограничения распространения и копирования информации. Специфика этой проблемы во многом определятся тем, что дискуссия по ней основными сторонами в споре — традиционными право­обладателями и большинством интернет-пользователей — ведется несимметрично. С одной стороны фронта — те, кто полагает, что «всё, что может быть скопировано, не должно копироваться без разрешения», что институт авторского права и интеллектуальной собственности святы и неприкосновенны, а государство и общество должны любыми средствами оберегать и эту собственность как любую другую. С этой точки зрения любое покушение на интеллектуальную собственность является нарушением механизма производства интеллектуальной собственности и угрожает не только благосостоянию её владельцев, но и производству контента, а значит, и прогрессу человечества. Главные голоса на этой стороне фронте принадлежат крупным правообладателям, их лоббистским организациям, отчасти государству, а также тем производителям контента, которым сложившаяся система авторского права и распространения контента приносит ощутимые доходы. Очевидно, что эти голоса звучат в средствах массовой информации значительно громче, и еще громче — в коридорах всех ветвей власти. С другой стороны баррикад — громадное большинство интернет-пользователей (в некоторых социально-демографических группах — подавляющее), для которых нелегальное копирование не является правонарушением, но, скорее, обыденной нормой. И для этого у них есть немало причин.

Неавторизованная дистрибуция — выбор молчаливого большинства

Одна из важнейших причина пиратства, выявленная в ходе исследования «Media Piracy in Emerging Economies», состоит в «длительном отставании предложения от спроса из-за искусственных ценовых ограничений или ограничений поставок» (Media Piracy in Emerging Economies, p. 400). Именно в такой ситуации оказываются все развивающиеся страны, вынужденные догонять развитые страны в сфере высоких технологий в условиях запретительных для них цен на контент и низкой покупательной способности. И именно по этому сценарию развивалось несетевое неавторизованное копирование в 1990-х — начале 2000-х в России (см. в приложении к докладу главу из исследования «Media Piracy in Emerging Economies», посвященную России).

Важный аспект «первого закона пиратства» — серьезное отставание предложения контента от спроса на него: в условиях узкого ассортимента цифрового контента или, тем более, узкого ассортимента контента на физических носителях (это крайне актуально для России, до отдаленных уголков которой не добираются и, видимо, уже никогда не доберутся сети продавцов книг и дисков) пользователи стараются удовлетворить свои потребности в контенте доступными для них способами. И не только удовлетворить, но и помочь другим интернет-пользователям — на важность отношений взаимопомощи и взаимообмена для этики интернет-сообщества справедливо указывается в уже цитированном докладе Института проблем правоприменения. А своя этика в среде интернет-пользователей уже сформировалась. Не обращать на нее внимание или, более того, заведомо признавать ее аморальной и незаконной — весьма недальновидно, поскольку именно она формирует образ поведения сотен миллионов людей и повседневную практику бизнеса, так или иначе связанного с интернетом и IT-технологиями. *** Авторы доклада обращают внимание и еще на один, не всегда очевидный, аспект «пиратства» — его неочевидность. В свое время договор ВОИС сформулировал положение, во многом определившее противоречивую судьбу традиционного авторского права в цифровую эпоху, приравняв цифровую форму произведения к самому произведению: «право на воспроизведение, как оно определено в ст. 9 Бернской конвенции, и допускаемые этой статьёй исключения полностью применяются в цифровой среде и, в частности, в отношении использования произведений в цифровой форме». Тем самым произведения в цифровом виде были уравнены в статусе с произведениями в материальной форме, несмотря на очевидное уже во второй половине 1990-х гг. различие характера и функционирования вещной среды и цифровой. Авторы договора ВОИС упустили из виду важную деталь: в отличие от физического объекта, у которого есть обложка или упаковка с указанием автора, знаком копирайта и т. д., в цифровом объекте никаких идентифицирующих меток может и не стоять. И если идентификация контента в физическом виде давно уже не является проблемой в рамках инфраструктуры дистрибуции, то идентификация контента в цифровом виде вряд ли может быть решена, поскольку уже не привязана к индустрии. Идентифицировать цифровой контент для его коммерческого использования — это задача весьма актуальная, но требующая нетривиального решения, требующего радикальной коррекции основ современной системы авторского права, а именно — возвращения к концепции регистрации произведений. На необходимость этого указывают, в частности, авторы доклада «New Renaissance: Report of the Comité des Sages: Reflection Group on Bringing Europe’s Cultural Heritage Online» (Brussels, January 2011), подготовленного по заказу Еврокомиссии и посвящённого проблемам оцифровки европейского культурного наследия: «В будущем следует избегать работ без авторства. Необходимо предусмотреть некоторую форму регистрации как предварительное условие полного осуществления прав. Бернскую конвенцию следует адаптировать к цифровой эпохе» (см. раздел Приложений к настоящему докладу).

*** Рядовой пользователь зачастую не обладает ни потребностью, ни навыками определения «легальности» или «нелегальности» доступного ему контента: по данным исследования «Downloadable Music Set Free: The Flip Side of DRM Protection» (Duke University, 2009), 61% пользователей вообще не интересуются легальностью скачиваемого из интернета контента, а 78% не считают копирование контента из интернета преступлением. И это проблема не только «цифровая»: формула сроков охраны в национальных законодательствах практически никогда не совпадает с простой формулировкой Бернской конвенции, а выяснение реальных сроков охраны часто затруднительно даже профессиональным участникам рынка контента. Наглядное подтверждение тому — до сих пор не закончившееся судебное разбирательство между издательствами АСТ и Терра, которые уже несколько лет выясняют, охраняются ли произведения Александра Беляева.

Голоса этой массы интернет-пользователей пока едва слышны. Даже при стремящемся к объективности описании проблем авторского права средства массовой информации часто занимают позицию сохранения статус-кво, морального осуждения «пиратов» и усиления борьбы с нелегальным копированием. Такое отношение к проблеме со стороны испытывающей кризис части контентной индустрии, каковой зачастую являются сами СМИ, вполне логично. Однако в результате в общественном мнении создается ложное представление о том, что «пираты» — это какие-то несмышлёные хулиганы-подростки, которых достаточно покрепче напугать правоохранительными органами. И следует только принудить к помощи интернет-провайдеров, «наживающихся» на контентной индустрии, и проблема с нелегальным копированием будет решена.

Интернет-пользователи могут быть услышаны

Своего рода прорыв в политике авторского права произошёл в Европе, где Пиратские партии, сначала в Швеции, а затем и в других европейских странах, взяли на себя ответственность открыто представлять точку зрения большой части интернет-пользователей — и большой части нынешних избирателей. Примечательно, что некоторые лозунги Пиратских партий берут на вооружение и другие политические силы, в частности «зеленые». Недавнее заявление объединённой группы Партии зелёных и Европейского свободного альянса, посвящённое «Творчеству и копирайту в цифровую эпоху» (Creation and Copyright in the Digital Era (05.10.2011), в сущности, повторяет основные положения позиции Пиратской партии.

Другая, пока еще не слишком влиятельная общественная сила, поддерживающая тезис о том, что «всё, что может быть скопировано, будет скопировано» и это произойдёт независимо от воли владельцев интеллектуальной собственности и государства, но не помешает производству контента, а, напротив, может способствовать этому, — это растущее количество авторов свободного (или частично свободного) контента, выпускающих свои произведения под теми или иными видами свободных лицензий. К 2011 г. таковых произведений, по разным оценкам, опубликовано уже более 500 млн. Частично по ту же сторону «копирайтных баррикад» находится и академическое сообщество, которое не привыкло верить риторике сторонников жёстких методов борьбы с «пиратами», не основанной ни на каких фактах. По большей части молчаливо поддерживает более умеренное отношение к неавторизованной дистрибуции и IT-индустрия, поскольку, видимо, лучше остальных заинтересованных сторон понимает бесперспективность борьбы с ней и свою уязвимость с точки зрения законодательства, особенно в России. Всех этих сил, однако, пока явно недостаточно для того, чтобы изменить отношение к традиции авторского права, которую государства, скованные международными соглашениями, вынуждены поддерживать. Даже США, дольше всех из развитых стран сохранявшие свою собственную систему охраны прав авторов, были вынуждены подписать Бернскую конвенцию.

Источник: Частный корреспондент