Мария Галина. Медведки. М.: Эксмо, 2011
«Наш» мир размыт и расхлябан, никто не может дать себе отчёт в подлинности своего существования и своём точном местонахождении относительно окружающих явлений, а следовательно, сдерживать границы и контролировать поток иррационального некому — почти не осталось тех, кто был бы репрезентативен.
Мария Галина — номинант и лауреат различных премий, писатель, поэт и критик. Почти все её вещи, вне зависимости от уровня ритмизирования формы, находятся в странном междумирье, в зазоре между фантастикой и реалистическим текстом. При этом получается не недобитый гомункулус с плохой координацией и несвязной речью, а вполне жизнеспособное разностороннее существо с расширенным диапазоном возможностей.
«Медведки» не являются исключением: в произведении есть и фантастичность, и знакомые причерноморские пейзажи, из геопоэтики которых даже вырастает локальная мифология. Тем не менее есть и отход от общей тенденции (скорее как отличие, подтверждающее правило). Проявленной открыто фантастики здесь не очень много, нет ни оборотней, ни людей с пёсьими головами. Есть главный герой, интровертный Сеня Блинкин, обладающий скромным литературным дарованием и нашедший занимательный и несколько странный приработок: переделывать известные романы под заказчика. И вот уже шествует с хоббитами ещё один попутчик, а другой героический юноша уплывает искать клад или, например, открывать новые планеты. Главный герой трансформирует, переписывает известные произведения и чуть переделывает реальность, помогая клиентам решить свои психологические проблемы с помощью такой вот художественной фикции, порождения фантазмов. Но один из заказчиков желает вовсе уж завирального: чтобы ему создали биографию. Именно создали, потому что детдомовское прошлое восстанавливать ни к чему, а хочется большого и разветвлённого генеалогического древа, потрёпанных фотографий в не менее потрёпанных альбомах, семейных преданий и наплывов родственников. Вот после начала работы над этим «проектом» и дают о себе знать странности, до того тихонько спящие по углам. Обнаруживаются следы когтей возле двери, слышится тревожащее мышиное шебуршение (без видимых мышей или следов их деятельности), в луже вдруг проявляется Ктулху (с подписью «Он грядёт!» и отсчётом дней). А ко всему прочему обнаруживается, что Северное Причерноморье — территория обитания Ахилла, который был вовсе не героическим вспыльчивым юношей, а сыном Гекаты, хтоническим чудовищем, выбирающимся из воды и пожирающим девственниц. И, если верить некоторым знамениям, вскоре он должен явиться вновь.
У романа открытый финал, что даёт возможность происходящие в нём события интерпретировать множеством различных способов. Это, кстати, одна из тем книги: вопрос верификации реальности и количества реальностей в принципе. Главный герой ходит на блошиный рынок, пытаясь схватить уходящее, найти уникальное материальное и зафиксировать себя в пространстве. Но, как известно, в современном мире поиски собственных координат затруднены, вопросы вызывает и уверенность в чужой достоверности. «Мало ли кто сидит за тонированными стёклами? И сидит ли вообще?» (Не превращаются ли столы в кенгуру?) А миры в романе всё множатся и множатся, полнясь книжно выписанными жизнями, придуманными генеалогиями и мифологическими персонажами, стремящимися, как кажется, возродиться въяве.
Объяснить события романа можно и через метафизику, и через психические расстройства, а самое простое — воспринять происходящее как ряд поразительных совпадений. Действительно ли прав сосед главного героя, исследователь Финке, и восстанет вскоре монструозный Ахилл, истинный облик которого замаскирован поздними древнегреческими произведениями, или это просто бред свихнувшегося на своей работе учёного? Странная гостья, молоденькая готка, ведущая свою неведомую игру, — явившаяся в современность Геката или их сходство — игра расстроенного воображения? Угадывание главным героем реальных эпизодов из прошлого заказчиков, во всех красках и подробностях («Мне говорили, что Вы — экстрасенс»), — удивительные совпадения, подключение к всемирной ноосфере или таинственное воздействие на давно минувшее?
Как кажется, автор «Медведок» метафизико-фантастическую трактовку ставит в приоритет — это акцентировано эпиграфами и самим названием романа. Кстати, никаких медведок в тексте произведения нет. Но в одном из эпиграфов сказано, что это насекомое «ведёт преимущественно подземный образ жизни. На поверхность выбирается редко, в основном в ночное время суток». Да и выглядят медведки весьма своеобразно, страшненько. Всё это делает их существами хтоническими, а это уже отчётливо коррелирует с романным сюжетом. Там что-то такое подземное прорывается в посюсторонний мир, и не вполне понятно, сдерживают герои эту силу или, по незнанию своему, помогают очнуться и воплотиться. Зреет убеждение, что её приход в «наш» мир возможен не столько вследствие огромной пробивной мощи этой чуждой силы, а из-за того, что «наш» мир размыт и расхлябан, никто не может дать себе отчёт в подлинности своего существования и своём точном местонахождении относительно окружающих явлений, а следовательно, сдерживать границы и контролировать поток иррационального некому — почти не осталось тех, кто был бы репрезентативен.
Текст: Александра Гуськова
Источник: Частный корреспондент