Рецензию на русское издание книги, вышедшей в оригинале по-английски 27 лет назад, правильнее назвать поводом к размышлению. Причем скорее печального свойства: почему в России она появилась только сейчас? Почему эта книга и именно этого автора? И вообще, почему Набоков?
Когда-то с триумфом посмертно возвращенный на родину сам того не чаявший эмигрант (в «Даре», кстати, герой полагал, что возвращение книгами случится «через сто, через двести лет»), глянцевый Набоков сегодня уютно обустроился в книжных витринах и даже завел себе пошловатый бренд. Этим летом в Петербурге я умилился, увидев неподалеку от отеля «Астория» пузатую матрешку с вывеской: «НАБОКОВЪ. Подарки и сувениры». Твердый знак повис, как оторванное ухо террориста «в листве невиннейшей липы» в сквере у Исаакия, из отчего-то вдруг вспомнившихся «Других берегов» несчастного автора. Но если террорист пал «при неряшливой до легкомыслия перепаковке смертоносного свертка в снятой им комнате недалеко от площади», то Набоков в данном случае стал жертвой собственной неартикулированной славы. Первое издание «Лолиты» вышло еще в Советском Союзе, в далеком 1989 году. Крушение «железного занавеса» сопровождалось многообещающими конференциями и фуршетами, правда, с тех пор отечественное набоковедение как-то скукожилось и зачахло. Остались вывески.
Собственно, книгу Дональда Бартона Джонсона, профессора Калифорнийского университета, следовало издать еще двадцать лет тому назад, и тогда она заняла бы свое место в списке благообразно цитируемой российскими учеными набоковианы. Сегодня это скорее памятник ушедшей эпохе героического возделывания непаханой интеллектуальной целины.
Некоторые утверждения Джонсона, в свое время пионерские, звучат сегодня по меньшей мере банально (например, о том, что игры Набокова — важная составляющая запутанной паутины аллюзий, совпадений и узоров в мире писателя, которые, как в миниатюре, отражают систему тем и подтем его романов). Подзабытое авторство прописных истин стоит, разумеется, освежить. Это касается даже новейших западных исследований: заглядываем в книжку Томаса Каршана «Набоков и искусство игры» (Оксфорд, 2011), там Джонсон упомянут лишь однажды и вскользь. От некоторых формулировок переводчикам просто следовало бы отказаться или хотя бы их уточнить, понимая, что мы имеем дело с филологическим изделием своего времени, а наука вообще продукт скоропортящийся. В противном случае нас поджидают такие глубокомысленные перлы (выхватываю наугад): «Русский символизм был довольно сложным течением, внутри которого не было полного согласия» или «отец Набокова, бывший министром в местном антикоммунистическом правительстве». Монографию Джонсона эти мелочи не умаляют, она написана с изяществом и должным вниманием к деталям. Более серьезные концептуальные слабости исследования отмечали рецензенты еще английского издания, и повторять их здесь не стоит (см. хотя бы в журналe «Славик ревью» 1988 года умный обзор Присциллы Мейер, чью книгу о Набокове «Найдите, что спрятал матрос» — между прочим, также с опозданием на два десятилетия — наконец издало по-русски «Новое литературное обозрение»).
Текст: Юрий Левинг
Источник: openspace.ru