Елена Погорелая о критиках Марии Ремизовой, Ирине Роднянской, Лизе Новиковой и прозе Хирачева и Мамаевой
В марте состоялся второй по счету игровой интерактивный вечер литературно-критической группы «ПоПуГан» (Елена Погорелая, Валерия Пустовая, Алиса Ганиева). На вечере участницы играли с аудиторией в загадки: зачитывали определения современных критиков и центонные верлибры, составленные на материале текущей прозы. Пришедшим нужно было угадать, о ком идет речь, а также из каких книг составлены центоны. Тест на просвещенность зрители прошли с трудом, зато многое для себя узнали. Предлагаем вам повторить их опыт.
1.
Этот критик – наш проводник и первопроходец на самых опасных участках критического рубежа. Ему покоряется здесь все пространство – от пещеры литературоведения до хребта нового реализма; он исследует места древних захоронений, чтобы вырыть оттуда собаку, зарытую в стиле; он пренебрегает газетными тротуарами и бесстрашно петляет по философским тропкам в неутомимой погоне за флогистоном.
2.
Гуляя пешком под столом, этот критик уже отличал толстожурнальный обзор от газетной колонки, ампир от барокко и классический фельетон от пародии. Тех книг, что «царапаются, кусаются и вырываются», он не боится, однако общение с ними ограничивает парой хлестких абзацев, перескакивает с критической кочки на кочку и даже не смотрит в сторону леса толстых журналов, трудолюбиво выращенного его предками. Этот критик читает под партой бестселлеры для метро и до сих пор продолжает оставлять школьные кляксы на страницах семейного дневника.
3.
Обижаться на этого критика невозможно.
Он стихиен и карнавален. Мерзкая плоть, свежая кровь и вагинетика для него такие же объекты литературного анализа, как и новейшие романы букеровских финалистов (впрочем, в некоторых случаях этот критик готов промолчать, сославшись на то, что перед этим романом он «немеет от восхищения»). Этот критик берет стилистический след, как ищейка, беседует с автором как психолог и сочувствует ему, словно мать и сестра.
* * *
почувствовал себя плохо
под зажигательную музыку хотелось плясать
и, короче, передать ту мудрость, которой владеют
несколько радостных девушек
в модных и вызывающих бриджах
на каблуках и с ведрами огурцов
в длинных костлявых руках.
Радостно заулыбалась
дуя на челку
бабья фигура
упершая руки в бока.
«Ваши стихи нравственно воспитывают молодежь
и являются жизненным маяком
для подрастающего поколения», –
читал пьяными глазами
в маленьком зале
перед разогретой солнцем толпой журналистов.
эстрадная песня с аранжировкой
рвала
барабанные
перепонки.
«Уходите, девушки, вам нельзя здесь».
«Красавчик. Не прелюбодей».
* * *
все больше расслабляясь и розовея от возбуждения
бродила
присматривалась и принюхивалась
била дроби и махала юбкой
разнообразная активность на свежем воздухе
на грани фола
– ты кончила?
– что, незаметно было?
– а сколько раз?
ожидая Андрея из магазина,
с одной стороны – ребенок,
с другой – женщина,
физически не могла оставаться одна
в окно под самым потолком были видны людские ноги
плохо понимая, что делает
она остановилась
на полпути
когда пришел мальчик
а сейчас я тебе сыграю на скрипке
[с дебильным лицом]
СПРАВКА
Флогистон (от греч. φλογιστός — горючий, воспламеняемый) — в истории химии — гипотетическая «сверхтонкая материя» — «огненная субстанция», якобы наполняющая все горючие вещества и высвобождающаяся из них при горении.
Термин введён в начале XVIII века Иоганном Бехером и Георгом Шталем в 1703 году для объяснения процессов горения. Флогистон представляли как невесомую жидкость, улетучивавшуюся из вещества при сжигании. В то время считалось, что металл — это соединение «земли» (оксида металла) с флогистоном, и при горении металл разлагается на «землю» и флогистон, который смешивается с воздухом и не может быть отделён от него. Открытое позже увеличение массы металла при прокаливании стали объяснять отрицательной массой флогистона. Способность выделять флогистон из воздуха приписывали растениям.
Гипотеза флогистона была первой теорией в химии и позволила обобщить множество реакций. Это было заметным шагом на пути становления химии как науки. В 70-x годах XVIII века теория флогистона была опровергнута трудами Антуана Лавуазье, благодаря которым ее сменила другая — кислородная теория горения.
Продолжение следует.
Текст: Елена Алексеевна Погорелая — поэт, критик, редактор отдела современности журнала «Вопросы литературы».
Источник: НГ Ex Libris