Глобальное потепление, собачья голова, Набоков, Милославский, империя позитивной дискриминации, танец голода, овсянки, эмиграция и украденные имена
Иэн Макьюэн. Солнечная
Вряд ли надо объяснять, кто такой Иэн Макьюэн — один из самых известных писателей Британии (а может, и самый известный), многократный финалист Букера, обладатель Национальной премии литературных критиков, Иерусалимской премии и прочая и прочая. «Солнечная», роман сатирический, добавил к трофеям Макьюэна премию Вудхауза. Главный герой повествования — цинично настроенный физик, возглавляющий институт по изучению и предотвращению глобального потепления. Семейная жизнь не ладится, герой, как и сам Макьюэн в свое время, отправляется в тематическую экспедицию с другими мастерами культуры.
Критики объясняют, что это чуть ли не первая хорошая книга о глобальном потеплении. Писатель относится к своему герою так же критично, как и к активистам-экологам, которые не могут поделить теплые вещи, а также размышляет о милленаристской природе экологического движения. Скепсис «Солнечной» будет, по всей вероятности, благосклонно принят русским читателем, полагающим в массе своей, что проблемы как таковой не существует.
Иэн Макьюэн. Солнечная. — М.: ЭКСМО, 2011
Геннадий Барабтарло. Сочинение Набокова
Автор этой книги, по всей видимости, лучший специалист по Набокову и несомненно один из лучших его переводчиков («Пнин», «Истинная жизнь Себастьяна Найта», «Лаура и ее оригинал»). По-русски уже выходила книга Барабтарло «Сверкающий обруч. О движущей силе у Набокова» (СПб.: Гиперион, 2003). Однако данный текст представляется обязательным чтением буквально для всех, кто вообще знает о существовании Набокова. Тут я прекращаю дозволенные речи и лучше приведу цитату из книги: «Шифр можно разгадать, только если его элементы повторяются. Периодическое повторение элементов какой-нибудь темы у Набокова не только указывает, негромко, но настойчиво, в сторону невидимого создателя романа за физическими пределами книги, но служит иногда средством определения условий времени и пространства в этом романе и измерения или исчисления их функций. Все это интеллигентный читатель, может быть, и знает, но, положа руку на сердце, в это не верит, и продолжает считать Набокова писателем лощено-поверхностным. Между тем он принадлежит к числу самых глубоких и оригинальных писателей, хоть это покажется разнузданным парадоксом тем, кто по верхоглядству не замечает и не понимает системы его искусства. Но специально обученный его читатель может достичь — затратив немалые, но доставляющие большое удовольствие усилия, — той возвышенной обзорной точки, с которой романы Набокова, знаменитые изящной крепостью постройки, словно бы сливаются в одну огромную композицию, в которой соединительные линии тем сначала тянутся между соседними сочинениями, затем перебрасываются на целые группы книг, и наконец можно уже разглядывать весь комплекс художественных трудов Набокова на двух языках на одном просторном поле, поделенном на доли, но орошаемом одной и той же системою главных тем». Книга Барабтарло — тот самый удивительный проводник, благодаря которому этой самой обзорной точки можно достичь.
Геннадий Барабтарло. Сочинение Набокова. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011
Терри Мартин. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923—1939
Не совсем понятно, зачем переводчику понадобилась смутная «положительная деятельность» для перевода affirmative action при наличии тоже, конечно, не слишком укоренившегося в русском языке, но все же куда более понятного термина «позитивная дискриминация». Название только запутывает дело, а между тем на русский переведена одна из главных книг по истории довоенной Советской России. Об СССР часто говорят, что по своей сути он был империей. Мартин, однако, подвергает это понятие скрупулезному анализу, показывая, какой именно империей была Советская Россия довоенного времени в разные периоды своего существования. Первая часть книги посвящена ленинской политике подавления русского национализма при одновременной «позитивной дискриминации» национальных меньшинств империи. Вторая часть рассматривает постепенный отход от этой политики после смерти ее автора (1932—1933), а третья — восстановление Сталиным доминирующего положения русских (при всей относительности этого утверждения) к началу войны. Национальную политику в СССР историк видит как многофакторную и многовекторную; зачастую она определялась противонаправленными силами и в целом была довольно непоследовательной. Это не публицистический труд, а результат многолетней работы в архивах, в частности российских и украинских, — к тому же снабженный подобающим аппаратом. Однако стоит дать себе труд его прочесть: многое в нашей сегодняшней действительности становится куда яснее.
Терри Мартин. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923—1939. — М.: РОССПЭН, 2011 . Перевод с английского О. Щёлоковой
Полный текст обзора: openspace.ru