Древнегреческие спутники Дмитрия Мережковского
Античность и культура Серебряного века. — М.: Наука, 2010. – 544 с.
Однажды Сергей Довлатов вспоминал, как на одном из нью-йоркских книжных развалов увидел первый сборник стихов Иосифа Бродского, вышедший еще до эмиграции поэта. Купил (стоил он, кстати, недешево) и сообщил об этом автору. «А у меня такого сборника нет», – отвечает Иосиф. «Хотите, подарю его вам?» – не раздумывая, предложил Довлатов. «Что же я с ним буду делать? Читать?» – Искренне удивился Бродский.
Мораль – никогда не дарите авторам их собственные книги. Но так как книга остается лучшим подарком, то стоит ее написать самим или, на худой конец, совместно с коллегами. Именно так поступили участники международной научной конференции, посвященной 85-летию известного филолога-классика Азы Тахо-Годи.
Сборник состоит из трех разделов. Первый посвящен общетеоретическим вопросам (влиянию античной метрики на поэзию Серебряного века, древнегреческой историографии на науку рубежа веков). Второй рассматривает восприятие античности в литературе эпохи модерна, а третий – в ее философской мысли. В книгу вошли доклады и сообщения таких ученых, как Мария Цимборска-Лебода, Николай Котрелев, Стефано Гардзонио и многих других.
Поэты, писатели, философы эпохи Серебряного века и русского религиозного ренессанса неоднократно обращались в своем творчестве к античным истокам. Так, все три романа Дмитрия Мережковского из цикла «Христос и антихрист» начинаются с появления статуи Венеры. Использованная писателем идея Ницше о «вечном возвращении» (к ней он также обращался в сборнике эссе с «говорящим» названием «Вечные спутники») придавала новые смыслы взглядам как на древнегреческую культуру, так и на отечественный декаданс. В сборнике есть обстоятельные статьи Елены Андрущенко (Харьков) и Анджея Дудека (Краков) об античности в прозе и критике Мережковского.
Как следствие, интерес к античности у декадентов стал элементом хорошего вкуса. Андрей Арьев (Санкт-Петербург) на примере поэзии Георгия Иванова доказывает «значимость классического образования для культурного движения Серебряного века в целом. Даже не зная толком ценностей этого наследия, юному поэту все же хочется представить себя автором, хорошо в нем ориентирующимся». В последующем коды античности более адекватно будут включены Ивановым в Петербургский текст и мифологему изгнания (параллель между эмиграцией и судьбой Энея).
А вот в сознании друга Иванова Осипа Мандельштама эллинизм предстает иначе. По мнению московского ученого Ивана Есаулова, поэт рассматривает его как необходимое условие единства и принципа непрерывности русской литературы. Кстати, как и Мережковский, Мандельштам использует наработки последующей философии. Понятие «принцип непрерывности» он, судя по всему, взял из книг Анри Бергсона.
Уго Перси (Бергамо) расширил рассматриваемую тему, проанализировав, как античное наследие повлияло на теорию танца Айседоры Дункан, а Константин Зенкин (Москва) – на постклассические теории музыки. Мысли Перси невольно подтверждает другой москвич – исследователь творчества Сергея Соловьева-младшего Михаил Шапошников. По мнению Соловьева, эстетика танца Дункан противостоит темному хаосу пассивной природы, «косности материи», выступая тем самым как некий духовный акт.
Интересны также статьи Лидии Колобаевой о неомифологизме Брюсова, Иванова и Анненского, Ивана Мирошникова о гнозисе в философии Сергея Трубецкого, Ольги Левченковой о платоновском эросе в этике Бориса Вышеславцева.
В книге также присутствуют архивные материалы: наброски Вячеслава Иванова, конспекты Андрея Белого. Особо хочется выделить ранний текст Алексея Лосева об античности и русском символизме и ранний рассказ Сергея Дурылина «Две статуи» (публикаторы Елена Тахо-Годи и Анна Резниченко).
Такое вот возвращение. То ли вечное возвращение – по Фридриху Ницше. То ли к истокам. А может быть, переиначив Оскара Уайльда, вся античность и Серебряный век были нужны, чтобы группа ученых смогла составить сборник в подарок.
Текст: Андрей Мартынов
Источник: НГ Ex Libris