40 лет материнской плате по имени «Луч».
Парадокс: Игорь Волгин давно не пишет стихов, но его студия «Луч» является alma mater едва ли не всех самых известных поэтов. Сам Волгин оценивает эту ситуацию так: «Мы не были инкубатором, просто студия оказалась живородящей. Мы не ковали гениев, «развлекались» как могли, а попутно к нам подстраивались гении».
В 201-й аудитории журфака МГУ собралось рекордное количество студийцев профессора Игоря Волгина. Ведь именно благодаря студии несколько слоев звездной «материнской платы» нашли друг друга и состоялись в поэзии. В вышедшем к 40-летию студии «Луч» сборнике значится 73 автора. Открыть счет верхнему, самому прославленному слою было доверено Сергею Гандлевскому. Бахыт Кенжеев не приехал, но прислал Волгину письмо: «Благородный рыцарь Игорь, сколько лет сирены пел…» Алексея Цветкова тоже цитировали по записочке: «Я встретил путь благодаря Лучу». Но больше всех поразил привет друга студии Евгения Евтушенко. Он предлагал установить мемориальную доску… самому себе – в аудитории, где он когда-то выступал вместе с Иосифом Бродским.
У «поэта в критике», эссеиста Льва Аннинского был еще и день рождения. Поэтому Волгин не преминул сказать: «Сегодня мы будем его семьей». Аннинский расширил «семью», сказав, что ценит Игоря Волгина в первую очередь как достоевиста. А по его мнению – «контекст Достоевского бесконечен». В переводе на студию «Луч» получается: контекст Волгина включает в себя всех присутствующих и их творчество… Следующего выступавшего объявили так: «А сейчас – живой Игорь Иртеньев». А какой он еще мог быть на сцене-то? И зал наполнился его загробными строками: «И все бананотехнологии видать в одном большом гробу». Умершим, но оставшимся в контексте «Луча» классикам тоже отдали дань уважения: Александру Сопровскому, Владимиру Еременко, Любови Якушевой…
Стихи из уст «живых классиков» звучали как песни. Или даже – как у Юрия Кублановского – былины: «от фосфоресцирующих терний, от необозримого пространства, сопредельных с нашею губернией…» Наконец, на сцене материализовалась гитара. Под которую студиец, геофизик по образованию и поэт по призванию Александр Городницкий запел: «Родство по слову порождает слово. Родство по крови порождает кровь». Городницкий чувствовал единый настрой зала. На шуточной песенке зал скандировал: «Крокодилы, пальмы, баобабы и жена французского посла». На что Волгин радостно заметил, что вот уже прошло 30 лет после первого исполнения этой песни, а «чувство юмора не исчезает в массах».
Ирина Ермакова как редактар-составитель тоже тонко чувствовала единый настрой масс, но ее стихотворение «Аншлаг» уже относилось скорее к разряду черного юмора: «Когда святые идут назад, поскольку в раю аншлаг». Актер и друг студии Александр Филиппенко высказался о тогдашнем «юмористическом» студийном настрое так: «Мы спасались в юморе… Любимым развлечением были похороны руководства». Неизменный староста «Луча» того времени – Евгений Бунимович из того же парадоксального ряда. Вряд ли он слышал предыдущих ораторов (бежал с очередного заседания), но попал в ту же струю: «Так вы говорите, ночью страшнее? – Так вы говорите…»
Вера Павлова даже в читаемой со сцены короткой подборке не исчерпывается гротескным юмором: «Я лепила Гоголя, Чехов получился». Она еще и успевает проникнуть в молитву: «Папа, ты что, не умеешь молиться?.. Что-нибудь простое… Ну, к примеру, чтобы все были живы». Олеся Николаева продолжила тему «былинным» напутствием майора сыну-балбесу: «Как очнувшись, понял, что Бог тебя крышевал». Мария Ватутина прочла автобиографичные стихи о своем, женском. Староста Анна Аркатова смело констатировала со сцены прописные философские истины.
Замыкал чтения сам мэтр «Луча» – Игорь Волгин. Ведущий вечера Святослав Бэлза посоветовал общими усилиями вернуть «учителя» в лоно поэзии. Сначала Волгин пытался отшутиться: «Да Бершин поет лучше, чем я пишу». Но потом кое-что прочел: «О, коммунальная юность моя, / все возвращается на круги своя». Может быть, сон Волгина о коммуналке и есть светлый Луч. Ведь его студия – тоже большая-пребольшая поэтическая коммуна единомышленников: «Мы писали как могли,/ наспех, не перебеляли,/ думали, что потеряли,/ а выходит – обрели».
Текст: Татьяна Зоммер
Источник: НГ Ex Libris