ПЕРЕВЕДЕНО НА МОЛОДЕЖНЫЙ СЛЕНГ
Ежели вашему чаду в лом учить уроки, вы можете использовать нехитрые технические средства. Ремень, например. Но есть способ лучше. Виктор Шаповал (доцент, между прочим, кандидат наук и зав. кафедрой в Международном Славянском Университете), общаясь со своими детьми и наблюдая, как они чтению школьной литературы предпочитают тусовки до пяти утра, нашел его. Он занялся переводом литературных произведений на… молодежный сленг. В его арсенале — «Беспрайсовая Лиза» («Бедная Лиза»), «Ботанику — атас» («Горе от ума»), краткий пересказ «Евгения Онегина». Но главное достижение — «Слово о полку Игореве». Великий памятник переведен на молодежный сленг и воровскую «феню»: соответственно, как «Спик о тусовке Гарика-милитариста» и «Роман за гастроль Игорька, сына Славика, Олегова внучка» («роман» на блатном жаргоне — устный рассказ).
— Сюжет детектива, боевика был интересен для средневековой поэзии, — говорит автор. — А в сленге тоже есть все необходимые для него средства. «Битва» на «махалово» заменяется и т. д. Потери, конечно, неизбежны, но я изначально ориентировался на пересказ, а не на буквальный перевод.
«РЫЖОВЫЙ КАЛЯК» СВЯТОСЛАВА
«СПИК» предваряется вступлением — въездняком. «Не пора ль нам, братия, начать /О походе Игоревом слово…» — так, если вы помните, звучит классический перевод Заболоцкого. «Высоко-законно ль, керифаны,/ Нам базар на Игорька свернуть?» — вторит ему Шаповал. А вот и Боян нарисовался. «Да, лабал Боян матерый чисто,/ Грабки по бренчалкам распускал» (то бишь «вещие персты он поднимал и на струны возлагал живые»). Короче, «Клевый лабух был Боян,/ Аж лесных зверей стремал». (У Заболоцкого: «И на стадо лебедей чуть свет/ Выпускал он соколов десяток».) Поехали дальше. Игорь игнорирует плохую примету — солнечное затмение: «Гарик въехал в боженькин сигнал, / Но динамил, с детства был нахал». И «На кобылу загрузясь, / Шуз засаживает князь / Прямо в свой голдовый стремень / И тусняк кидает в темень» — войско двинулось на половцев. «Без мочилова, пиплы, / Западло казать тылы / Чмаровитой черноте», — сказал князь Игорь своей дружине перед боем. Наши выиграли битву. Еще бы: «В кайф покоцать пацанам заточки /Об копченых бритыечаны!» Или: «В кайф махалово пиплам/ (Будет что грузить герлам)». Потом князя в плен взяли. «По Руси пошли такие фишки, (Что пиплам не стало передышки:) Гопники да чурки — борзотня /Мочат металльных средь бела дня». А все потому, что «Киев и Чернигов в беспределе,/ Паханы грызутся на мели». Надо объединяться. «И тогда великий Святослав/Изронил свое златое слово…» (так у Заболоцкого). А попросту: «И тогда дышал пахан фартовый /И на кон сдавал каляк рыжовый:/ Эх, бесплатно вы, волчата, сняли / Нулевой лажовый вариант!» Как говорил Энгельс, «золотое слово Святослава» явилось призывом к объединению русских земель: «Вам-то западло не помахаться! / Или тоже муторно впрягаться?.. / За паханку-Русь! За Игорька! / Своего же в доску честняка!»
Но козырная фенька «Спика» — плач Ярославны.
«Во Путивле, клевом тауне, / Пребывая в стремном дауне, / Ярославна, хайлайфисточка, / Гонит край, как мазохисточка». Она у нас и «шмара молодая», и «клевая шкирла», и «чевая маренка», которая «с солнышком базарит», «со слезой калякает Днепру» и «ваблит так, шо Галич и Дунай семанят ее жалкимный хай».
Ну дальше понятно. Игорь бежит из плена («токо маза подвернулась, токо стража лопухнулась») и возвращается домой: «Шо так вскипишилось населенье? Игорек прихрял! Ништяк явленье!» Боян подбивает бабки: «Длинно всей покоцанной ораве: кто живой — в рыжье, / Кто жмурик — в славе!» (То есть: «Слава всем, кто, не жалея сил, / За христиан полки поганых бил!»)
ЛЮДМИЛА, СЫМИ ШАПКУ!
Сын моей жены, сдавая школьные экзамены, поленился прочитать «Слово о полку Игореве», — вспоминает автор. — А оно ему как раз попалось в билете. Так вот, он ориентировался на мой сленговый пересказ и получил четверку! Это значит, что вещь работает, информация перекачивается…
Работая над «Спиком», Шаповал придумал несколько новых жаргонизмов, которые уже шагнули в молодежные массы. Например, мультифакс (типа того, что групповой секс), обломенно (еще круче, чем облом). А фраза: «Не лажался токо тот, кто не лабал» («Не ошибался только тот, кто ничего не делал») так и вообще стала хитом.
Новые переводы великого памятника уже вышли отдельной брошюрой. Слышу гневные возгласы: «Что за безобразие!? Это же измывательство над нашими святынями!» Успокойтесь, господа. Массовая речь всегда питала литературный язык. Знаете ли вы, что поэма «Руслан и Людмила» современниками Пушкина рассматривалась как почти неприличная? Дескать, и словарь там простонародный, и (самое страшное!) Людмила там шапку на себя примеряет? Значит, простоволосая женщина! А значит, и все произведение неприлично!
Текст: Дмитрий Писаренко
Источник: Аргументы и факты